Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
– Ой!
– Говори. Только быстро. И по существу.
– Я хочу вам помочь. Если можно, конечно…
Краснеть и робеть было дальше уже некуда, и Боря, откашлявшись и сложив руки, начал говорить значительно громче.
– Я по поводу иностранных туристов, ну, Виктор Никифорович брал меня иногда помощником. Вот… Я хотел бы снова. С вами. Завтра, то есть…
– Так ты и есть тот самый Бориска?!
– Да.… А кто вам рассказал?
Катнувшись на своём замечательном кресле ближе к мальчишке, капитан Глеб сурово и пристально посмотрел
– Вопросы здесь задаю я!
Тот опешил.
– Да, хорошо… Я ведь только…
Не прекращая подробно рассматривать веснушки на щеках Бориски, Глеб коротко и отрывисто спросил.
– Женат?
– Не-ет! Нет, что вы…!
– Это прекрасно. Родители есть?
– Папа здесь, в Доме быта работает, парикмахер он. Мама…
– Как звать маму?
– Лида. Лидия Васильевна…
– Правильно. Как звать меня? Быстро отвечай, быстро!
– Вы…, вас…, про вас…, вы – капитан Глеб. Вы будете заниматься туристами, ну, которые в военных, в наших, переодеваются, за деньги…
Бориска сокрушённо опустил голову.
– Отчества вашего я не знаю.
– Принимается. Пока всё по плану. Ну, а скажи-ка мне, дружок, каким способом тебе удалось узнать, что ты мне нужен?! Как разведал, что сейчас я сижу именно здесь и завтра поведу маршрут? С Яном говорил? Ну! В глаза смотри мне, в глаза!
– Не скажу…
Доброволец взволнованно и дерзко теребил хорошо отутюженную штанину стареньких брюк.
– Не скажешь?! Мне?
Бориска помотал головой.
– Извините, я не могу.… Но это не Яник мне про вас сказал! Мы с ним давно уже не общаемся, я просто так, думал, что вам нужен помощник.… Ну, вот так. Вы уж простите. Меня…
Всяческая забава должна иметь свой правильный добрый предел.
Обижать славного мальчишку не входило в его планы, и капитан Глеб дружески хлопнул Бориску по согбенной спине.
– Это ты меня, приятель, извини за спектакль. Двигай сюда, к столу, располагайся поудобней. Кофе будешь?
– Нет… – Бориска был счастлив избавлением от строгих расспросов. – Я чаю лучше выпью. С вон тем печеньем, в красной коробочке которое. Виктор Никифорович меня всегда таким угощал.
Через десять минут все значительные военно-бытовые тайны посёлка были известны Глебу с микроскопическими подробностями.
Мальчишка очень скоро начал улыбаться, щурясь на него большими добрыми глазами, вовсю вольно отталкивался ногами, катаясь на кресле по кабинетику за добавками печенья и горячего чая, и говорил, говорил, говорил…
– Вы знаете, я вчера себе сухарную сумку купил, как у горных стрелков! Я в интернете нашёл такой магазин в Москве, они разным военным обмундированием торгуют, иностранным, старым даже! Заказал им сумку месяц назад, вот они мне и вчера прислали! Как раз! Как у норвежских егерей в точности! Теперь я хочу с папой посоветоваться и куртку ещё там же купить,
Считать ещё и чью-то походную посуду у Глеба пока не получалось.
Неожиданно разлучённый с деловыми бумагами, он пил горячий кофе, глядел на Бориску и, ухмыляясь, слушал его милую болтовню. Но думал совсем о другом…
«Боцмана убили в стороне от причала. Зачем он ночью пошёл так далеко от своих шлюпок? Странно. На мокром песке около его тела остались следы только двух человек. Его самого и другого, убийцы.…
К незнакомцу в такое время Никифорыч не вышел бы из дома ни за что, послал бы его подальше и остался бы смотреть свой любимый футбол….
Значит, он знал этого человека.
А каким серьёзным должен был быть повод для внезапного ночного разговора, если они вдвоём ушли так далеко от домов и по-летнему открытых поселковых окон? Ладно, с этим пока ещё ничего не ясно, отложим…
Другое – адмирал сказал, что за два дня до своей смерти боцман дозвонился к его адьютанту и потребовал доложить о нём. Зачем?! Полтора года не звонил, не просил ничем помогать, а тут пробурчал, что ему «нужно срочно посоветоваться…». По какому вопросу?».
Капитан Глеб пытался придумать нормальную, объяснимую причину, которая заставила Никифорыча тревожить их старого знакомого.
– … А ещё рубашки есть там «милитари», голландские, в талию, пуговки у них вот тут, на рукавах, по две пришиты, и вот здесь, у карманов, липучка – чтобы нашивки сменные прилеплять.… Вы видели такие когда-нибудь?
За разговорами паренёк незаметно подкатился на кресле вплотную, колени в колени, и пристально смотрел в его глаза. Глебу пришлось рассеянно ответить.
– Отец, говоришь, твой здесь трудится? А раньше же он в гарнизонной бане моряков стриг, правильно?
– А он и сейчас там тоже работает! В среду и четверг в бане, а три дня здесь! Там сейчас платят мало.
– Ты тоже, по его стопам? Династия или как?
Круглое лицо Бориски потускнело.
– Я не хочу…. Папа меня даже в колледж устроил, на бытовое обслуживание, а я там плохо учусь.
– А в армию, значит, хочешь? Когда тебе призываться? Осенью?
Бориска ещё раз сильно и пристально моргнул.
– Меня не взяли. У меня же с первого класса всегда очки были, а после школы мне контактные линзы купили. Сильные. Ну, и папа вдобавок очень не хотел, чтобы я был в армии…. Он же меня любит и желает всегда только хорошего. Вот он всё так и устроил.
Последняя сдобная печенюшка взволнованно и жалко раскрошилась в руках расстроенного своей никчемностью Бориски.
– Я путешествовать хочу! Как вы… Мне про вас Виктор Никифорович много рассказывал! И в каких странах вы были, и про людей разных, про яхты и про пальмы…