Эти двери не для всех

Сутин Павел

– Иди к Степанченко, а я схожу к Рае в профком, – пообещал Суперфин.

– Спасибо, Борис, – благодарно сказал Изя и вошел в дирекцию.

Он поднялся на второй этаж, прошел по коридору и открыл обитую дерматином дверь с черной табличкой "Главный инженер".

В кабинете, по разные стороны стола, сидели Степанченко и Головко, начальник производства.

Степанченко обернулся к вошедшему Изе, погасил в пепельнице папиросу и сказал:

– Так, Константин Андреевич, вот и ИзраИль пришел…

Он так звал Изю – не Изя, не Израиль Борисович,

а ИзраИль. С ударением на третьем слоге.

– Здравствуйте, товарищ Степанченко, – сказал Изя. – Здравствуйте, товарищ Головко.

– Садись, Израиль, – сказал Степанченко. – Я так считаю, Константин Андреевич, партком верный выбор сделал. Израиль у нас твердо числится в маяках. Он справится!

– Давай, Николай Михалыч, не будем обсуждать решения парткома, – негромко сказал Головко.

Изя заметил, что Головко коробит нарочитая простоватость Степанченко. Тот всегда любил ставить задачи "по-простому", "по-партейски". А Головко был интеллигент, высококлассный инженер, опытный спец и сдержанно останавливал Степанченко, когда тот собирал начальников участков и заводил: "Так, хлопцы, партия нам ставит задачу – фюзеляжный цех должен…" – Израиль Борисович, вы знаете, какая ситуация со стапельными домкратами? – спросил Головко и посмотрел на Изю из-под густых бровей.

– В общих чертах, – ответил Изя и положил руки на стол.

– Так вот. Ситуация осложнилась, – сказал Головко. – Ситуацию взял под свой личный контроль товарищ Булганин. Двадцатого числа ожидаем комиссию из Москвы.

– Так, – сказал Изя и выпрямился на стуле. – Слушаю, Константин Андреевич.

Он подобрался и нахмурился. Он еще не знал, в чем срочность, но уже сообразил, что скоро начнется аврал. Только при чем тут он, начальник участка, Изя еще не понимал.

– К декабрю "Ильюшины" должны пойти в серию, это вы знаете, – напряженно сказал Головко. – Но на предприятии выявлено слабое звено. Стапельных домкратов до сих пор нет.

– Домкраты поставляет шестьдесят четвертый завод, – сказал Изя.

Это было известно. Стапельные домкраты для "Ил-28" должен был поставить воронежский завод.

– Не поставлены своевременно, – ровно сказал Головко.

– В Воронеже за это кое-кто ответит… – вмешался Степанченко.

– Минуту, Николай Михалыч… – сказал Головко. – Израиль Борисович, домкраты будем изготавливать сами, на предприятии. Иначе не успеем.

– Так… – осторожно сказал Изя. – Это что получается?.. По одному домкрату под каждую дугу фюзеляжа… Это порядка шестидесяти штук… Как же мы успеем, Константин Андреевич?

– Вот за этим мы тебя и вызвали, Израиль! – опять вмешался Степанченко. – Вчера было заседание парткома. Вот, я объявляю тебе резолюцию, товарищ Браверман.

Решено создать участок по производству стапельных домкратов. Ты назначен ответственным. Мы знаем твои возможности как руководителя. Срок – семнадцатое!

Головко еле заметно скривился. Нет, его определенно раздражал Степанченко.

Тут распахнулась дверь

и вошел Елиневич. Все встали.

– Кого не видел – здравствуйте, – сказал Елиневич, прошел к столу и сел напротив Изи.

Борис Петрович Елиневич, директор самолето-строительного завода номер сто шестьдесят шесть, был худощавый, энергичный, среднего роста, рыжеватый. Ему еще не было сорока.

– Браверман? – спросил Елиневич главного инженера, кивнув в сторону Изи. – Здравствуйте, товарищ Браверман. Садитесь, товарищи.

И он, перегнувшись через стол, быстро пожал Изе руку.

– Товарищ Браверман, решение парткома вам известно? – спросил Елиневич.

Изя кивнул.

– Какая помощь вам нужна? Говорите.

Изя сжал кулаки под столом. Впервые задание ему давал лично Елиневич.

– Товарищ директор… Это неожиданно… Постараюсь справиться. Приложу все усилия.

"Ох, не то я говорю!.. Ах ты, черт побери! Пятьдесят семь… Да нет – все шестьдесят домкратов! До семнадцатого! Да как же это успеть? Домкраты – что?

Домкраты – железка… Главное – редукторы… Значит – шестерни… В цеху зуборезного оборудования мало… – Изя вдруг разозлился. – Раз ставят такие задачи, пусть обеспечивают!" – Как вы смотрите? – твердо спросил Елиневич. – Не буду вам объяснять. Дело первостатейной важности. В декабре "Ил" идет в серию.

– Мы знаем твои возможности как руководителя, – повторил Степанченко.

– Борис Петрович, – сказал Изя севшим голосом, – если будут даны распоряжения всем службам и цехам… Инструментальному цеху, службе снабжения и комплектации…

Он даже сам себе порадовался – как быстро он все решил и как быстро приготовился.

– Все будет, – сказал Елиневич. – За это можете не беспокоиться.

– Нужен знающий технолог, – сказал Изя. Он подумал: "Диму Шантина надо". – И раз такие сроки, то пусть никаких заминок с комплектующими…

– Все будет, – терпеливо повторил Елиневич. – Прямо сейчас начинайте. Идите к себе в цех, составляйте комплектацию, список прикомандированных. Это правительственное задание, товарищ Браверман! И чтобы завтра я знал повременный план. Не буду вам объяснять… Успеете – почет вам и уважение. А не успеете – завод будет выглядеть не в лучшем виде.

"Как они меня быстро охомутали… – думал Изя. – А с другой стороны – куда я денусь? Правительственное задание… И уже решение парткома… Но почему меня?" Изя лихорадочно соображал – что еще? Что еще потребовать?

– Да! – сказал Изя. – Вот еще!

– Что? – спросил Елиневич.

Он уже поднялся из-за стола и взялся за ручку двери.

"…Все равно будут заминки… – думал Изя. – Что бы он сейчас ни говорил… Он мне сейчас наобещает всего, а потом мне придется каждое требование согласовывать. А спросят с меня… Надо брать быка за рога".

– Товарищ Елиневич… – сказал Изя звенящим голосом. – Товарищ директор, на время выполнения правительственного задания прошу официально назначить меня… дублером директора завода!