Этим летом будет жарко

Аверина Екатерина

— Спасибо, — киваю девушке, понимая, что это не ее инициатива. Это заботливый мальчик с серыми глазами правильно подумал, что с утра я опять ничего не ела.

Разжимать кулачок страшно. Мне кажется там что-то очень личное.

Сажусь на диван, снова тянусь к цветам. Их нежные лепестки щекочут нос, а я все никак не приду в себя. Ну ничего ведь не сделал! Даже не касался. А внутри все дрожит и полыхает.

Пока пью чай, пытаюсь вспомнить ответ на Ванькин вопрос. Когда муж в последний раз дарил мне цветы? Когда родилась Миланка. Вася тогда приехал

в роддом с букетом роз с маминого огорода. Все. Больше как-то не случалось.

— Тук-тук, товарищ большой начальник, — в кабинет забегает Динка и быстро прикрывает за собой дверь. — Ух ты, какая прелесть! — ныряет носом в мои цветы и плюхается рядом на диван, стаскивая круассан с тарелки. — Ты чего такая растерянная? Откуда букет? Неужто твой благоверный разорился? Почку продал? — засыпает меня вопросами подруга.

— Это не от Васи, — вздыхаю, облокотившись на мягкую спинку и устроив голову на плече подруги. — Тут вот еще подарок, — показываю ей зажатый кулачок. — Я смотреть боюсь. Даже чай пила одной рукой, — нервно смеюсь.

— Ну ты даешь, мать! — хохочет Динка. — Так кто принес такую красоту? Колись уже!

Киваю головой в направлении кабинета Ивана.

— Да ладно? — подруга понижает голос до шепота. — Наш богатый мальчик запал на тебя?

— Не говори так! Запал… Я тебя умоляю, Дин. Между нами пропасть. Возраст, мой брак, социальная составляющая.

— Пф! Возраст. Ты давай прекращай нас в старухи записывать. Разжимай уже пальцы, — ерзает от любопытства.

И я, резко выдохнув, раскрываю ладонь. На ней лежит маленький серебряный лисенок — брошка с глазками из прозрачного, красиво переливающегося камня, с милыми ушками и хвостом, прикрывающим лапки.

— Офигеть. Какая прелесть. Это же бриллианты? — Динка забирает у меня брошку, чтобы рассмотреть поближе. — Жень, это бриллианты! — утверждает она. — Охренеть…

А я понимаю, что дело не в камне. Дело в самом подарке. Маленький лисенок — это я. Так считает Иван. Сжав виски пальцами, роняю голову к себе на колени. Правильно будет этот подарок вернуть. Что я Васе скажу? Сама себе купила? На какие? А прятать такие вещи в шкатулке — преступление.

— Женьк, а может у него серьёзно?

— Не говори ерунды! И вообще, ты на чьей стороне? — фыркаю на подругу. — Какие мальчики, Дин? У меня муж и ребенок.

— Муж объелся груш, — показывает язык подруга. Тебе не муж нужен, Женька. А мужик! Чувствуешь разницу? Мужик, который умеет проблемы решать, а не сидит на жопе ровно, протирая трусы. Который даст вам с Миланкой надежный тыл. И будет офигенно трахать тебя, в конце концов!

— Дина!

— Да что Дина то? Скажи еще, что я не права.

— Но у нас же семья. Да и Васька, он… он машину отца починил. Обещал пока таксовать. Все будет нормально. Сложности ведь у всех бывают. Что теперь, каждый раз расходиться и бежать в объятия другого за букет цветов? Не смеши меня.

— Семья. — закатывает глаза к потолку. — Да зашибись у вас семья, Жень! Ты с работы на работу, Миланка все время у бабушки, а муж дома супчик

варит и в игрушки играет.

— Мне кажется, все так живут, — пожимаю плечами. — Мы же не вчера поженились. Первые страсти улеглись давно.

— А они были? — хихикает подруга. — Ну чтобы коленки дрожали весь следующий день, и кровь кипела? Не представляю Васю в роли горячего любовника, уж прости.

— Дин, — укоризненно смотрю на нее. — Он был… Ну я не знаю. Внимательным, хозяйственным, родителям моим нравился.

— Вот! А надо то было, чтобы нравился тебе!

— Мне тоже нравился, — пожимаю плечами. — Иначе я бы за него не вышла. И нормально мы жили. Как все.

— Звучит как оправдание. А поехали сегодня ко мне после работы? И Ваське своему ничего не говори. Просто исчезнешь. Посмотрим, будет он тебя искать или нет.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Если мужик любит, а его женщина пропала и не выходит на связь, значит он что? Телефон будет обрывать и по городу носиться как в жопу ужаленный, чтобы ее найти. Давай! Встряхнем твоего лентяя.

— Хорошо, — сдаюсь. Авантюра немножко детская, но мне почему-то очень нравится.

Договорившись с подругой, иду к Ивану в кабинет, опять сжимая в ладошке лисёнка. Выкладываю его на стол перед начальством.

— Я не возьму, — качаю головой.

— Садись, — игнорируя мои слова, кивает на кресло напротив себя.

Отдает мне две папки с прайсами от новых поставщиков. Обсуждаем детали, качество расходки, оба все время поглядывая на несчастного лисёнка, так и лежащего на столе. Потом еще немного говорим о курсах для сотрудников и мне пора уходить. Отложив в сторону документы, поднимаюсь, поправляя ладонями юбку, иду к двери.

— Женя…

Оглядываюсь.

Ваня встает из-за стола и быстро оказывается рядом. Высокий такой, сильный… И у меня, как говорила Динка, дрожат колени. В его руке сверкает камушками — глазками его подарок. Кравцов смотрит мне в глаза, не отрываясь. Своими наглыми пальцами расстегивает верхнюю пуговицу на блузке и едва коснувшись ключицы, пристегивает брошку на изнаночную сторону. Застегивает пуговичку и поправляет воротник.

— Вот так он не увидит, — тяжело сглатывает. — А я теперь не отступлюсь. Я свое никому никогда не отдам, — сминает подушечкой большого пальца мою нижнюю губу.

— Вань, не надо, — отклоняюсь, — не усложняй, пожалуйста. Мне придется уволиться, если ты не остановишься, а я бы не хотела. Давай вспомним наш первый день. Иван Александрович, Евгения Федоровна. Субординация и просто работа.

— Ты думаешь, натянула на себя строгий вид, собрала волосы, и я повелся? Я же вижу, как ты на меня смотришь, Евгения Федоровна, — ухмыляется мальчишка. — Поцелуй меня, — требовательно.

— С ума сошел?! Нет, конечно!

Он наклоняется к моему уху. Я стараюсь не дышать, но его запах все равно обволакивает кожу и проникает внутрь. Меня качает назад. Ваня ловит за талию, вжимает в себя, и я… О, черт! Я чувствую его эрекцию! Твою мать… А чего там все такое большое то?!