Это Америка
Шрифт:
— Пришел, здесь он, здесь!
Это и был тот, кого они ждали. Теперь каждый вечер после работы они по очереди советовались с ним один на один, и за двести долларов он делал подсчеты. Резиденты выходили от него довольные. Лиля увидела его на третий день и удивилась — это оказался Геннадий Лавут, ее знакомый, юрист из Москвы, тот самый, который так любил шоколад. Он и на этот раз протянул ей плитку, а она воскликнула:
— Гена, как я рада вас видеть!
— Я тоже рад, Лиля. Вы здесь в резидентуре?
— Да. А вы стали аккаунтантом? Помню, что в
— Были. Но что может сделать русский юрист в Америке? Советское юридическое право и образование не имеют ничего общего с американским. Вот я и выучился на аккаунтанта. И не жалею. У меня широкая клиентура, оформляю русским эмигрантам годовые налоговые отчеты. А они любят списывать с налогов как можно больше.
— А как вы здесь оказались?
— Меня рекомендовали. Давайте я сделаю для вас налоговый отчет, будете довольны. Вы можете многое списать: расходы на содержание иждивенца, вашего сына; стоимость еды в рабочее время, поездки на симпозиумы, включая транспорт, гостиницу и еду; можете списывать расходы на бензин и на амортизацию машины по дороге на работу; плату за одну из комнат вашей квартиры можете списывать как за рабочий кабинет, потому что там вы читаете учебники и статьи; наполовину можете списывать стоимость телефонных разговоров, как деловые расходы; если потратились на рассылку деловых бумаг, на марки и оплату писем — тоже списывайте, прибавьте свои письма родным и близким….
Лиля удивилась: списание действительно уменьшило сумму налога.
— Гена, но ведь в реальности многое из этого совсем не деловые расходы.
— Ну и что? Логически это возможно.
— А это не грозит мне неприятностями?
— Лиля, я знаю свое дело. Не волнуйтесь, никто вас проверять не станет. Все резиденты здесь из бедных семей из Индии, Пакистана, Гаити, Филиппин, и все отсылают значительную часть заработка домой. Вы, как резидент, мелкая букашка в сравнении с теми, кто незаконно списывает миллионы. А таких полным — полно.
— Вот в чем дело. А разве можно списывать на родственников в Индии?
— Нет, отправку денег за рубеж списывать нельзя, но я приписываю им, которые как будто живут с ними здесь.
Это было жульничеством. Уже в который раз Лиля поразилась авантюризму русских эмигрантов, которые явно развили здесь свои скрытые способности [91] .
Терапевт Лев Гаукман, один из немногих русских резидентов, Лилиного возраста, уже заканчивал резидентуру. Лев был веселый, остроумный, приветливый. В свободные минуты они беседовали в кафетерии.
91
Начиная с 1990 года были введены более строгие правила для списания с налогов.
— Я сначала эмигрировал в Израиль, — рассказывал он, — и работал там врачом, потом с большим
— Она не еврейка? Хотела вернуться в Россию?
— Еврейка, и возвращаться в Россию не хотела, только мечтала вырваться из Израиля. Не всем русским эмигрантам нравится жить там. Но и уехать оттуда непросто. Для этого нам пришлось сначала переехать в Южную Африку. А оттуда уж в Америку.
— А где легче привыкать — в Израиле или в США?
— В Америке все-таки легче. В Израиле слишком много какого-то восточного налета, все заклинены только на еврействе. Трудно к этому привыкнуть. С вечера пятницы до субботней ночи все должно замирать, транспорт не ходит, на машинах лучше не ездить. Это раздражает приехавших из России, а их много, страна маленькая, массивный наплыв русских повлиял на ее жизнь. Поэтому многие израильтяне невзлюбили пришельцев, а русские ругают и сторонятся израильтян. На абсорбцию не у всех хватает терпения. Израильтяне — самоуверенный народ, с ними не всегда уютно.
— А здесь, в этом госпитале, тебе уютно?
— Ну это же сумасшедший дом, а не госпиталь, — рассмеялся Лев. — Все ведут себя как пауки в банке, а нас, русских, просто презирают. Как только я получу лицензию на право частной практики, открою свой офис на Брайтоне, буду принимать русских евреев. Потом открою второй офис. Из России приезжает много больных стариков, народ там всегда был нездоровый. А ты что будешь делать?
— Хотелось бы работать в каком-нибудь американском госпитале.
— Это невозможно — наших в местные госпитали не берут. Открой офис в Бруклине. Будешь делать мелкие операции, вроде удаления вросшего ногтя, и хорошо зарабатывать. В Америке главное — уметь делать деньги.
«Вросший ноготь»? Лиля сразу вспомнила, как жулик Капусткер хотел, чтобы она вырезала ему вросший ноготь, и даже содрогнулась. Неужели после больших операций, которые она делала в Москве, ей придется все забыть и заниматься мелочами вроде вросшего ногтя?..
49. Бруклинская русская медицина
Хотя в Бруклине издавна были серьезные медицинские традиции, русские эмигранты хотели лечиться только у «своих врачей». Они не доверяли американцам, говорили:
— Чего это я пойду к американцу? По — русски он не разговаривает. Как я с ним буду объясняться? Про них рассказывают, что они только хотят деньги на нас зарабатывать. Нет уж, лучше наших русских докторов нету.
К середине 1980–х в Нью — Йорке жили уже более ста тысяч русских эмигрантов, большинство обосновались в Южном Бруклине, а часть поселилась в районе Квинс. Для русских врачей эмигранты были хорошим рынком, верной клиентурой. И вот в районах густого заселения русских эмигрантов начали как грибы расти офисы — по два — три на каждой улице. Спрос рождает предложение: расчет врачей был на большое количество пожилых людей с хроническими болезнями.