Это Америка
Шрифт:
— Лиля, а как же голову мыть, ведь прямо из ведра поливать неудобно.
Действительно — как? Она спросила у коменданта.
— Ой, извините, не додумали, — всполошилась женщина и срочно послала купить ковши, чтобы черпать из ведер.
Для занятий в институте к группе прикрепили нескольких сотрудниц — переводчиц. Лиля волновалась, что американцам занятия могут показаться ниже уровня их семинаров, но они были детально продуманы, и все остались довольны. К общему удовольствию, каждому
— Конечно, наш завод не такой мощный, а «Ричардс» просит за свою продукцию дорого. Но мы обойдемся без «Ричардса». Недавно наш генеральный секретарь Коммунистической партии товарищ Горбачев заинтересовался моими аппаратами и обещал открыть в Москве завод для их производства. Тогда мы догоним «Ричардс» по качеству.
После Илизаров позвал Лилю и другого доктора ассистировать ему. Лиля была счастлива, в ней всколыхнулись воспоминания о том, как она в первый раз ассистировала ему двадцать четыре года назад. Это как актеру на сцене играть с великим артистом или петь с великим певцом.
Американцы обступили Илизарова и расспрашивали:
— Профессор, почему они лечатся так долго? Это ведь очень дорого.
— Больным это ничего не стоит.
— Почему?
— У нас медицина субсидируется государством.
Разных «почему» каждый день становилось все больше и больше. Удивляли их и сами больные, они поступали в институт со всех концов страны, все с плохими результатами прежнего лечения. У многих были тяжелые осложнения и инфекции. Американцы все время повторяли:
— О, в Америке за такое лечение пациенты засудили бы докторов на миллионы.
Каждый день американцы поражались блестящим результатам илизаровского метода. И как горько было понимать, что при таком высоком профессиональном уровне врачи института получают низкую зарплату.
Местные врачи быстро подружились с Лилей, кое-кто даже помнил ее по прежнему приезду. Они относились к ней как к своей, а она раздавала им сувениры, американские сигареты, шоколад, бутылки водки.
Для американцев при больнице организовали маленькую лавку иностранных товаров за валюту. Сотрудники ходили туда полюбоваться на товар, но купить ничего не могли. Они любили беседовать с Лилей и жаловались на низкие заработки.
— Интересно, сколько получают доктора в Америке?
Ей неловким казалось называть действительные высокие суммы, она сбавляла:
— Приблизительно по четыре — пять тысяч долларов в месяц.
— Да… А я получаю всего сто пятьдесят, если перевести на доллары. Прожить на такие деньги трудно.
В разговор вступал другой доктор:
— Вот у меня двое маленьких детей, кормить их надо? Жена работает медсестрой, гроши получает. Двух наших зарплат не хватает. Как отпуск подходит, я еду
Лиля просто терялась: где еще можно услышать, чтобы высококвалифицированный хирург подрабатывал рабочим?
В один из вечеров Илизаров заехал за Лилей и повез ее к себе домой. Он жил в обычном пятиэтажном доме, но ему сделали большую квартиру из четырех комнат.
Они разговаривали в столовой, на кухне его жена Валентина готовила пельмени и разные угощения, а дочка Светлана, молодой врач и сотрудник института, приносила еду.
Илизаров был настроен добродушно, расспрашивал, какое впечатление создалось у американцев от института.
— Они заплатили институту за курсы 66 тысяч долларов, это большое подспорье для нас. Рубль теперь ничего не стоит, а доллары ценятся высоко. Вообще непонятно, что вокруг делается: власть ослабевает, экономика рушится. Я вот народным депутатом называюсь, на заседаниях в Кремле сижу, а ничего не понимаю. Главное, люди страдают, зарплаты никому не хватает, мои сотрудники жалуются, — и грустно добавил: — Да, ты вовремя уехала.
Лиля еще раньше заметила, что он прихрамывает на правую ногу, и тут наконец спросила:
— Что у вас с ногой? Почему вы хромаете?
— Ерунда, просто новая туфля жмет. Надо попросить сапожника размягчить.
— Гавриил Абрамович, разрешите мне пощупать пульс на вашей ноге.
Он не соглашался, она мягко настаивала, наконец он неохотно согласился. Она проверила — пульса на ноге почти совсем не было.
— Вам надо обследоваться и лечиться.
— Глупости, пройдет.
Лиля поразилась: такой великий ортопед, а не понимает. У него был диабет, но он не обращал на себя внимания.
— Ты вот что лучше, — отмахнулся он, — поговори с Френкелем, чтобы он взял мою Светланку на работу, хоть временно. А то ведь здесь все хуже становится. А она девка толковая, знает английский.
— Я передам ему вашу просьбу, Гавриил Абрамович.
— А на конгрессе в Лас — Вегасе ты была?
— Была, демонстрировала там ваш метод. Все интересовались.
— Ну — ну. И как там «Ричардс» показывал?
— Показывал всё очень броско, яркая неоновая реклама горела: «Метод Илизарова».
— Рекламировал, говоришь. А меня не пригласили.
Лиле было неудобно говорить об этом, но сказать надо:
— Френкель говорил, что они считают ваш патент недействительным в США.
Он рассердился, нахмурился, повысил голос:
— Врут они! Патент мой действительный. Они просто не хотят мне платить, вот в чем дело. Надо в суд на них подать. Найти в Америке опытного юриста. Я согласен платить. Как только он отсудит, что мне полагается, сразу заплачу. Ты найди мне такого, спроси, сколько. Но и поторговаться можно. А если он выиграет, я и тебе заплачу, пять процентов дам. — Подумал и добавил: — Ну, три.