Это был просто сон...
Шрифт:
— И его потомки тоже? — не удержалась Ирина.
— Конечно. Они несли в себе наследственную память врага, их нельзя было оставлять в живых. Но кто-то спасся… иначе меня бы здесь не было.
Ирина молчала. История… подавляла.
Безумный народ, эти Оль-Лейран. Безумный. Они живут прошлым, памятью своих предков, и прошлое властно держит их в своих тисках. Любого из них. Все их поступки, вся их жизнь — диктат наследственной памяти. И с каждым поколением она увеличивается и увеличивается, становится неподьемной. Мальчику Ахавьершу нужен был серьезный и могучий враг,
Ведь это же так просто: валить все на наследственную память… Дескать, не я, я ни при чем, это все мои предки, не оставившие мне никакого выбора.
Зачем он это все рассказывает? Для чего? Можно подумать, Ирине есть дело до его проблем…
Он вдруг коснулся Ириниой щеки знакомым жестом. Она не отдернулась, просто смотрела. Молча.
— Я хотел, чтобы ты жила, — сочувственно проговорил Флаггерс. — Это был единственный способ сохранить тебе жизнь.
— Какой способ? — спросила Ирина. — Заделать мне ребенка в ваших поганых лабораториях? А потом стереть память и отправить на Анэйву, предварительно нагрузив психокодами, направленными против вашего отца?
— Ты не помнишь… — он убрал руку.
Помолчал, обдумывая что-то. Потом кивнул:
— Хорошо. Хорошо, что ты не помнишь. В конечном счете, это все уже неважно. Теперь.
Ирина промолчала. Ей хотелось, чтобы Флаггерс наконец-то заткнулся. Сам. Не дожидаясь, пока у нее лопнет терпение, и она пошлет его, не выбирая выражений, к такой-то матери.
Он, наверное, все понял по ее лицу.
Потому что больше не сказал ни слова.
Затянутое хмарью небо начало плакать мелким моросящим дождем. Пора было уходить отсюда.
С кладбища, от могилы Рустама.
С Земли.
Насовсем уходить.
Навсегда.
ГЛАВА 30. ПЛЕВОК НАПОСЛЕДОК
— Кушай, сынок. Не вредничай!
— Не хочу.
— Игореша. Надо.
— Не хочу!
— Тебе надо кушать, чтобы не болеть. Ешь.
— Не хочу-у-у! А-а-а!
Ирина выронила ложку. Прижала к себе сына, но тот сердито вырвался. Мальчик явно встал не с той ноги. От еды отказался, капризничал. И к маме больше не ластился. Наоборот, смотрел на нее взглядом затравленного волчонка.
Ирина терялась. Она не могла договориться с собственным сыном! Хотя, правда, это был уже не тот пухлый веселый малыш, каким она помнила его. Игорек вырос, вытянулся. И повзрослел не от хорошей жизни.
— Не хочет, не заставляйте, — вмешался в поединок Тэйнхари ак-лидан. — Отсутствие аппетита — нормальное явление после сеанса терапии…
— Ты инопланетянин? — напрямик спросил его мальчик.
— Немного, — сказала Ирина.
Мальчик хмуро, исподлобья посмотрел на нее.
— Я у него спросил, а не у тебя!
— Игорек, — терпеливо выговорила Ирина, — он не понимает по-русски.
И тогда Игорек выдал.
— Извините, — со стыдом выговорила Ирина. — Ради Бога, ак-лидан, извините. Он не понимает, что говорит!
Ак-лидан только улыбнулся:
— Этот молодой человек прекрасно понимает все. Он наверняка уже видел моих сородичей. И знает, что хорошего от них ждать нечего. Спросите у него, убедитесь сами.
Ирина спросила. Игорек рассказал, вставляя самые разные словечки, что "эти уродливые дядьки" — сволочи, негодяи и вивисекторы. Они приходили домой и били тетю Настю, и она плакала. А потом становилась злой и била его, Игоря. Еще она заставляла его есть всякую гадость, и однажды выбросила в окно любимого плюшевого медведя. "За то, что я не слушался".
Ирина помнила этого медведя. Она и Рустам купили его, едва сынишка только родился. Белый лохматый медведь в матросской рубашке. Игорек расплакался, когда рассказывал о том, как тетя Настя выкидывала медведя. Я держал его за лапу, и лапа оторвалась. Лапу я спрятал, но тетя Настя ее все равно нашла и выкинула…
Ирина обняла ребенка, и он на этот раз не вырвался. Хотелось выть, кричать, орать во весь голос. А еще пойти к а-дмори леангрошу и потребовать свидания с Настей. Чтобы выдрать ей все волосы и выцарапать глаза! Скотина…
— Мама, а они нас бить будут, да?
— Нет, сынок. Это другие инопланетяне. Они — хорошие…
— Как же, — буркнул сын, отстраняясь, — хорошие они там… как же…
Пять лет. Пять лет, а похож на бурчливого старичка. На старичка, ничего хорошего от жизни не ждущего. Ох, бедный мой сынок…
— Извините, Ирина, — сказал Тэйнхари ак-лидан. — Я должен вам рассказать… Вы — ближайший родственник, вам надо знать.
— Что с Игорьком? — мгновенно встревожилась Ирина.
Господи. Только чтобы ничего страшного. Ничего смертельного. Я не переживу!
— Понимаете, пока он спал, я провел полное обследование. Если хотите, взгляните, — он включил терминал. — Результат сканирования головного мозга…
Ирина посмотрела. Изображение, понятно, было голографическим. И не надо было оканчивать медицинский институт, чтобы понять — вот это круглое темное пятно ничего хорошего из себя не представляет.
— Что это? — осипшим вдруг голосом спросила Ирина.
— Опухоль, — объяснил ак-лидан. — Следствие длительного воздействия гипнолигатора, в поле которого ребенок прожил довольно долго… Мальчику требуется срочная операция.
— А вы…
— Я — врач общей практики, — мягко сказал ак-лидан. — Я не справлюсь. Да и не имею права проводить такие операции.
— А что же делать? Что?!
Хороша новость, ничего не скажешь! Не было печали…
— Мальчика нужно срочно отправить в Центр нейрохирургии, сразу же, как прибудем на Анэйву. Я уже связался со специалистами. И они готовы его принять. Вы не переживайте, это не смертельно. Риск минимален, поверьте. Вот только… возникает одна не слишком приятная проблема.