Это было у моря

Maellon

Ты вообще представляешь, как покупают машину?

– Нет. Зато я хорошо представляю, что такое - терять близких. И мне нужна твоя поддержка. Вот сейчас - нужна.

– Хорошо. Я постараюсь. Правда, Пташка, постараюсь. Но ты уж и сама тоже давай, без глупостей. Все же это твоя мать…

До аэропорта они доехали быстро. Когда Сандор припарковал пыльный Астон-Мартин на необъятной площадке, выходящей на летное поле, была четверть одиннадцатого. Санса вылезла из машины, побежала в приземистый новострой – здание аэровокзала. Нашла нужную стойку, на ходу вытаскивая документы. Потом остановилась.

Она должна попрощаться. Потом ей придется проходить в терминал – а туда Сандора уже не пустят. Она дождалась, пока он появится, пройдя металлодетекторы на входе – “Надеюсь, он не взял с собой пистолет…” Сансе не очень понравился собственный нервный смешок – никаких истерик. Вроде было все в порядке. Когда он дошел до нее, она сама притянула его к себе. Сама нашла его губы. Пусть смотрят, кому не лень. Кто знает, суждено ли им свидеться… И когда? Этот несчастный прощальный поцелуй был терпким, как недозрелая еще рябина, каким-то нервным – и сладким. Наверное, потому, что был последним. И это мгновенье миновало – Санса заставила себя оторваться от него - это было страшнее, чем смотреть на собственной кровящие коленки, больнее, чем вытаскивать иголки из собственной плоти. Потому что, когда причиняешь боль другому – это всегда хуже. И ответственность всегда несоразмерна…

– Послушайте, мне надо поменять билет. У меня заболела мать, мне срочно надо вылететь на север, в N, рейсом в двенадцать ноль семь.

– Успокойтесь мисс, мы сделаем все возможное. Есть у вас письменное свидетельство о болезни вашей матери?

– Нет, но…

– Мы постараемся. Давайте ваш старый билет. Вероятно, придется доплатить.

– Это не проблема. Готова даже заплатить за первый класс, лишь бы улететь…

Девушка за компьютером начала работать над ее бумажками. Санса нервно стучала носком ботинка по квадратикам мраморного пола. Два бежевых, один красный, один черный, два серых… И все заново.

К ней подошел Сандор.

– Знаешь, возьми-ка ты мою куртку. Ты в майке, а летишь все же на север. Какая-то нелепая Пташка. Все твои товарки к зиме летят на юг - ну, а тебя куда несет?

– Я же северная Пташка.

– Северная волчица. И хватит дрожать. А то в самолет не пустят: подумают – больная…

– Мисс, все в порядке. Есть места на сегодня. Давайте ваш паспорт, будем оформлять. И даже платить ничего не надо.

– Ой как хорошо! Вот мой паспорт…Спасибо!

Санса отдала паспорт девушке -регистратору и даже как-то чуть-чуть расслабилась. Легонько прислонилась плечом к плечу Сандора. Посмотрела ему в лицо… Сможет ли она нарисовать его по памяти? Если сейчас, прямо в самолете этим заняться – наверное…

– Что ты так лукаво на меня смотришь? Уже успокоилась и обдумываешь, какую мне сказать гадость на прощанье?

– Нет, я думаю, как тебя лучше нарисовать – в звериных шкурах или голым…

– Нарисовать? Нет, право же, ты нездорова. Когда ты меня собралась рисовать – сейчас? Тут?

– Вот глупый. Я смотрю на тебя – но могу и не смотреть. Я уже выучила каждую твою черту наизусть. От щетины до этой твоей кривой ухмылки. От твоих неприлично длинных для мужика ресниц – до каждого из твоих шрамов. И всегда буду помнить…

Он прижал ее к себе, словно долго крепился, но в конце все же не выдержал. Санса бросила быстрый взгляд на администратора – но та не обратила на них внимания. Она смотрела на одну из страниц паспорта Сансы – и тихо говорила с кем-то по телефону. Что-то шло не так… Санса напряглась.

– Что? Что ты вся ощетинилась, как еж?

– Там что-то не так. С документами…

Но

девушка уже и сама на них смотрела. Вернее, на Сансу. Странно так, изучающе. Потом отложила ее бумажки.

– Мы ничем не можем помочь вам. Извините.

– Но почему? Что не так? Вы же сказали, места есть.

– Да, места есть. Но насчет вас особые распоряжения. И ваш билет нельзя перенести. Его аннулировали.

– То есть как это? Аннулировали?

– Да. Деньги вам переведут на счет, с которого вы оплачивали билет.

– Не надо денег. Мне надо улететь.

– Боюсь, сегодня не получится. У нас четкие указания.

– Но какие? От кого?

– От вашего мужа. Он же, я так понимаю, является вашим опекуном. Вы же еще не достигли совершеннолетия.

– От моего – кого? У меня нет мужа. И нет опекуна! У меня мать жива!

– Этого ничего я не знаю, мадам. По документам четко значится – вы замужем. Ваш супруг, предвидя ваше расстройство и возможные ваши реакции, прислал нам строжайший запрет куда-либо вас пропускать. Вы не можете вылететь без его согласия. Или без его присутствия. Я так понимаю, ваш провожающий мужем вам не является. Так что извините. Возьмите ваш паспорт. Простите, мне надо начинать регистрацию на рейс. До свиданья. И наши поздравления!

Девушка сунула Сансе ее документы и закрыла окошко. Санса медленно отошла от стойки, села на ближайшую скамейку. Муж? Но… Она раскрыла паспорт – уже догадываясь, что там увидит. Все же сумка не зря прыгала из чемодана и обратно… Рука упала…

– Что, что там написано седьмое пекло?

– Ты забыл порадоваться за меня, мой дорогой. Я получила подарок. На день рожденья. Для того, чтобы сделать настоящий подарок – не надо тратиться. Я теперь просто богачка. Мне только стукнуло шестнадцать – а у меня уже есть и любовник, и муж… И что смешно – это даже не Джоффри… Он бы не мог быть моим опекуном. Он ведь тоже несовершеннолетний…

– А кто же? Дай мне этот треклятый твой паспорт!

Сандор листал эту мелкую ненужную книжицу. Пусто, пусто, прописка, группа крови – а вот. Вот оно:

«19 августа, такого-то года, в приморье, в мэрии города N, в присутствии двух свидетелей был заключен брак Сансы Старк и Петира Бейлиша. По причине болезни матери, ее письменное, юридически заверенное разрешение на брак к делу прилагается. Вышеуказанная Санса Старк по причине своего несовершеннолетнего возраста после заключения этого брака переходит под опекунство своего супруга, до достижения ею двадцати одного года. Заверено, подписано, мэр города такой-то.»

– Видишь, как здорово. Я вышла замуж, и даже этого не заметила. Как легко-то: раз – проснулась – и уже жена… Разве не смешно? А я и не почувствовала. Там время указано. В семь двадцать утра! Боги! В семь двадцать! Когда мы с тобой еще даже не проснулись…

– Но ведь это же полнейшая липа! Что за вздор! Надо куда-то обратиться… поехали!

– Куда?

– Я думаю, в этом деле мы можем найти соратников в самом необычном месте. Надо показать эту твою ксиву доброй тетушке Серсее. Сдается мне, что ей это так же понравится, как и тебе. Поехали, говорю… Тут уже ничего не поделаешь. Теперь надо разбираться с этим.