Это было у моря

Maellon

— Вы думаете, тетя? Я никогда об этом не задумывалась…

— А уже пора — большая стала. Во вторник твой день рожденья. Устроим праздник, хорошо?

— Да, конечно, с удовольствием. Я буду рада.

— Кстати, можешь надеть серебристое платье. Принеси его завтра, эта дуреха приведет его в норму.

— Хорошо, спасибо, а то я подол захлопнула машиной, когда ехала в гостиницу.

— Хоть не порвала?

— Нет, только испачкала.

— А этот безмозглый Пес куда глядел? Вот, опять. Надо найти другого телохранителя. И какого Иного Роберт

его взял, никогда не могла понять… Не человек — помойка ходячая. И еще эта его рожа… А теперь он даже не делает, что просят. Телефон этот, вот платье. Небось, обкуривал тебя опять…

— Нет-нет, он не курил почти. А когда курил, то на балконе. И не пил, как вы велели.

— Какой образцово-показательный Пес. Ты его уже не боишься?

— Нет.

— Ну, и хорошо. А мне он, по совести сказать, осточертел. Все же надо его кем-то заменить. Вот осенью… Поговорю с Робертом по приезде. И надо его убрать на вторник — чтобы он тут не маячил своей обожжённой мордой на твой день рожденья. У него как раз выходной — вот и пускай катится в свою пивную или, как там, винную лавку. Не нужен он нам, верно?

— Да тетя, верно. Не нужен.

Они спустились с крыльца и сели в лимузин. Сегодня в нем было почти просторно. Санса сидела одна, напротив Серсеи и детей. Фотографа на этот раз не взяли. Бейлиш со своими людьми еще не уселся в машину. Петир курил очередную пахитоску на террасе, глядя, как Санса и дети усаживались в лимузин. Он помахал ей. Санса кокетливо улыбнулась — «не выдавай эмоций!», «никто не должен догадываться», «будь, как они» — и тоже помахала ему.

Они наконец уселись, и машина тронулась с места. С капота от движения автомобиля в стороны посыпались желтые листочки-капельки — одни из них прилип снаружи к стеклу, возле которого сидела Санса. Акация сегодня была особенно плаксива… Приближалась осень…

Когда они доехали до конюшен, Джоффа уже не было. Служащий поведал им, что юноши уже ускакали к дальнему лесу, где была широкая просека, выходящая к дюнам вдоль моря. У конюшен копошился только опоздавший фотограф. Возле него стояла лошадь, которую дали Сансе в прошлый раз. Трусиха-Рона.

Серсея занялась Томменом, что просто зашелся от восторга по поводу пересадки на «взрослого» коня — ему дали смирного маленького серого жеребчика. Мирцелла ушла к своей Искре. Санса, вздохнув, — «ну, хоть отвлечься от мыслей!» — пошла на конюшню, подбирать себе лошадь.

Служащий — тот же самый, что и в прошлый раз, недоверчиво взглянул на Сансу, но говорить ничего не стал. Лошадей на этот раз было больше. Санса прошлась туда-сюда два раза. Заметила храпящего Неведомого, подошла к нему. Конь фыркнул, но, казалось, признал ее и даже дал себя погладить.

— Вот чудеса, мисс, этот зверюга в первый раз не кусается, по-моему. Нам от него здорово достается.

— А мы с ним уже знакомы.

—А-а, вас на нем привез этот высокий мужчина, Клиган, помню. Он частенько навещает беднягу Неведомого. Выгуливает его. У этих двух полнейшее взаимопонимание. Странный тип, но животные ему доверяют.

—

Могу их понять. Я ему тоже доверяю.

— Знаете, мисс, если вы не боитесь Неведомого, мне пришла в голову мысль. Есть тут одна кобылка, очень резвая, но с характером. Пойдите, попробуйте с ней познакомиться. Кто знает, может вы ей понравитесь. Чем черт не шутит? И она вам…

Сансе было все равно. Если норовистый конь хорошенько лягнет ее, может, она упадет, умрет и тогда не надо будет выходить замуж… Может, стоило сразу сесть на Неведомого?

Они подошли к последнему стойлу. Оттуда на Сансу смотрела серебряная лошадь. Такую Сансе еще видеть не приходилось. Темная спина и грива переходили в серый, отливающий металлом, оттенок к брюху и ногам. Лошадь покосилась на служащего, потом на Сансу, потом опять на служащего и повела ушами.

— Вот вам яблоко, мисс. Попробуйте покормить эту упрямицу. Если возьмет — можете смело не ней ехать…

— Какая красота… Откуда она?

— У нее трагедия. У лошади. Девочка, ее хозяйка, упала с нее во время прыжка через поваленное дерево. Девочка погибла. Кобылу продали. С тех пор малютка стоит тут у нас и грустит. Похоже, она запомнила, что случилось. Часто не ест. Еду берет не у всех. Но если берет, то, значит, и дает себя выгуливать.

— А как ее зовут?

— Пташка.

— Пташка?

Санса грустно улыбнулась.

— Тогда она мне точно подойдет. Смотрите, ест…

Лошадь сжевала половинку яблока и теперь вопросительно смотрела на Сансу, ожидая следующую порцию лакомства. Санса засмеялась.

— Оседлайте мне эту Пташку. По-моему, мы с ней друг друга поняли…

— Хорошо, мисс. Подождите, я принесу седло и шлем.

Служащий вышел из конюшни через служебный вход. Санса гладила Пташку по темной гриве. Та тихонько фыркала, раздувая ноздри.

— Ты хорошая девочка, правда, Пташка?

— Пташка?

Санса обернулась. На конюшни зашел Сандор. У него было странное выражение лица, словно он что-то мучительно обдумывал, но делиться этим не хотел. Что ж, они были в равных условиях. Интересно, что у нее самой написано на лице?

— Ты пришел?

— Приехал. На хозяйкином треклятом кабриолете.

— И что сказала тетя?

— Ничего не сказала. Она меня еще не видела. Вон они, фотографируют Томмена на коне на лужайке. Когда это они успели его пересадить с этого бочонка? И то дело. В кои-то веки Серсея обратила внимание не только на старшенького…

— Томмен очень гордился собой. Он хороший мальчик. Хотел тебе рассказать. По-моему, он тебя любит… Мы с ним поболтали и…

— И?

— Да ничего. Просто хороший славный мальчишка. Как мои братья…

— Сколько у тебя их?

— Трое. Старший и два младших. Я так по ним скучаю!

— Понятно.

— Послушай, Сандор… Нет, ничего. Можешь меня обнять?

— Ты с ума сошла? Нас же увидят. Вон, там Серсея на лужке. И Бейлиш… Зачем, кстати, ты с ним таскалась по берегу? И ты что, купалась перед ним? Ты разве не видишь, как он на тебя смотрит?