Это было у моря
Шрифт:
— Наплевать. Пусть видят. Пусть смотрит. Хоть бы и Бейлиш. Клала я на Бейлиша! Обними меня и все. Или я сама.
— Ты сегодня какая-то бешеная. Такой ли я оставил тебя на берегу? Это все этот Мизинец…
— Кто?
— Ну, Бейлиш. Не ходи с ним больше. Он очень опасный, этот тип.
— Зачем мне Бейлиш, если у меня есть ты?
Он подошел к ней и неуверенно обнял ее за плечи. Нервно оглянулся.
— Пташка, ну зачем?.. Так глупо. Ты представляешь себе, что будет, если нас тут застанут в таком виде?
— Я тебе сказала, мне плевать. Застанут, может, и лучше будет.
—
— Верно. Время слишком вплотную к нам подобралось. Я больше не хочу его тратить, понимаешь? Смотри…
— Что это?
Санса вытащила из узкого кармана бриджей что-то помятое.
— Листок акации. Видишь, он пожелтел. Осень…
— Ну, и что? Тоже мне, трагедия! Ну, акация. Ну, осень.
— Я не хочу.
— Что, осень?
— Да. И еще.
— Что еще?
— Нет, ничего. Не болтай.
На этот раз Пташка сама потянулась к нему, сама нашла его губы своим ртом. Дыхание ее заранее уже было неровным, словно она пробежала милю. Теплой ладонью она скользнула ему под воротник… Боги…
— Прекрати…
— Нет. Хочешь - останови меня. Но сама я не перестану.
— Зачем? Зачем здесь, сейчас?
— Мы слишком много думаем о других. Слишком мало — о себе. Просто молчи. Я тебе не нравлюсь?
— Что ты несешь чушь? Я уже весь вспотел от твоих игр.
— Тогда что же ты споришь?
— Уж очень место неподходящее. Могут же прийти.
— Я тебе уже в третий раз повторяю: мне — насрать.
— Но мне не насрать. На тебя, в частности.
— Тогда люби меня. Сейчас. Как можешь.
— Не буду. Нельзя это делать по команде. Я же и забыл — я Пес. Должен, да?
Санса отошла от него.
— Ладно. Проехали. Мы поговорим об этом потом.
Она вывела серебряную лошадь из конюшни. Во двор спешил служащий с седлом в руках.
— Сейчас, мисс, мы все быстро наладим.
— Да, поторопитесь. Я не хочу отстать, как в прошлый раз.
Пташка, прищурившись, бросила на Сандора, все еще стоящего у пустого стойла, странный, печальный взгляд.
— Вы ведь не хотите отстать, мистер Клиган? Если нет, то шевелитесь. Время не ждет никого. Оно просто уходит. Совсем.
Пташка взяла из рук служащего шлем, напялила его на свою рыжую голову. Опять подул ветер, она вздрогнула, переступила с ноги на ногу, и вдруг птицей взлетела в седло, слегка стукнула лошадь по бокам, и та пустилась вскачь, с места уйдя в галоп. Пташка даже не обернулась.
На его ладони все еще лежал желтый листочек. Сандор бросил его, но листочек повертелся в воздухе и прилип к его ботинку.
Клиган вздохнул и побрел искать для Неведомого седло.
========== IV - 3 ==========
Я двигаюсь в сторону От,
И больше никто со мной не идёт,
Никто не поёт о том, что никто,
Кроме меня, не движется
В сторону От.
Всё шито-крыто у тех, Кто,
Они запивают железом слова,
Их экскаватор шагает вперёд,
Их бронепоезд, увы, не идёт
В сторону От.
На клавишах снега танцует плеть,
Я иду спиной,
Чтоб не успеть, чтобы опоздать
К часу, когда они будут петь оду од
Стороне От.
Они забывают о том, что их ждёт,
Но они не забудут нажать на курок,
Xоть мушка сломалась и ствол не бьёт,
Они целят в цель, а не наоборот
В сторону От.
Кто-то идет В,
Кто-то идет К,
Кто-то идет На,
Кто-то идет Под,
Но никто не поёт —
Смотрите, она
Идёт
В сторону От.
Ольга Арефьева. Сторона От
Санса гнала лошадь вперед. Она проскакала мимо Бейлиша, стоящего во дворе, мимо Серсеи, Мирцеллы и Томмена, лениво ездящих по кругу в показушных позах. Как все это надоело: притворство, кривляние… Смотрите, какие мы удачливые, какие красивые, глядите и завидуйте — нашим улыбкам, нашим занятиям, местам, недоступным для вас, удовольствиям, которые вы никогда не познаете. Ничего, что улыбки слегка фальшивы, что занятия себя исчерпали, превращаясь из удовольствия в механическое сотрясание обмякшей плоти. Как дефибриллятор для покойника. Неужели нельзя просто делать, что хочется — раз уж у тебя есть такая возможность? Или единственное реальное развлечение для подобных этому семейству — это лишь подтверждение своего статуса? Как скучно… Лучше вообще не жить…
Вот Джоффри точно все знает про удовлетворение потребностей… Со своими ракетками. И еще и ее научит. Да уж, как пить дать.
Санса поймала себя на мысли, что ей все равно, в сущности, выйдет она замуж за Баратеона или за кого-то другого. Того, что ей хочется, она все равно делать не может, да ей и не дадут. И сама она себе не даст. Тогда какая разница? У Джоффри хоть денег больше. Продаваться — так задорого. И чтобы и семье был от этого толк. Но она покажет ему загребучие ракетки! Хватит изображать из себя цыпленка! Она не хочет быть птичкой! Пташки никому не нужны, это только видимость. Если все так складывается — пора растить клыки. Чтобы ее тоже боялись. Чтобы опускали глаза перед ней.
Боги, как это прекрасно — скорость…
Пташка, и впрямь, очень резвая — мчалась, как стрела, поперек поля.
Завороженный фотограф отвлекся от томной Серсеи и успел-таки щелкнуть несколько раз это невообразимое зрелище — наездница, с развевающимися от встречного воздуха широкими рукавами рубашки, с пылающими от гнева щеками, летела по выгоревшей траве, сминая головки барвинков и заскорузлых ромашек. Хвост ее кобылы струился темным потоком позади, и обе они — и всадница, и лошадь — казалось, промелькнули в смутном предгрозовом сне, беспокойным свинцовым облаком, там и сям вспыхивающими молниями, отдавшись на волю причуд ветра.