Это было в Ленинграде. У нас уже утро
Шрифт:
— Венцова ко мне! — крикнул в коридор Доронин. Через несколько минут появился Венцов. Он был в ватнике и резиновых сапогах, облепленных рыбьей чешуёй.
— В счёт завтрашнего дня работаем! — довольно крикнул он с порога.
Доронин молча указал ему на барометр.
Венцов взглянул, и от его весёлого настроения не осталось и следа. Он растерянно перевёл взгляд на Доронина.
— В сущности, этого следовало ожидать, — стараясь казаться спокойным, проговорил Доронин. — Весенние штормы никем не отменены.
— Вы
Да, Доронин это прекрасно понимал. Даже кратковременный шторм, разразившийся в дни весенней путины, означал, что сети с рыбой будут выброшены на берег, рыбные косяки разогнаны, конструкции, с таким трудом установленные на пирсе, разрушены и унесены в море, ставные невода уничтожены.
Но кто мог поручиться, что шторм будет кратковременным? А если он затянется на несколько дней? На неделю? Тогда путина будет сорвана и все многомесячные труды пойдут прахом…
— Понимаю, — так же спокойно ответил Доронин и украдкой взглянул в окно.
Чёрная тучка увеличилась. Теперь она, точно широкополая шляпа, прикрывала большой участок горизонта.
Барометр упал ещё на два деления.
— Вологдину и Черемных! — крикнул Доронин.
Через несколько минут они вчетвером стояли у барометра.
— Выходы сейчас же прекратить! — коротко распорядился Доронин. — Сколько единиц в море?
— Две, — ответил Черемных. — Обоих Весельчаковых.
— Ставные невода снять. На всякий случай приготовьте спасательный флот. Всем рыбакам немедленно крепить конструкции: эстакады, элеваторы, шланга — словом, все сооружения.
— Шторм может затянуться, — не глядя на Доронина, сказала Вологдина.
— Не затянется! — уверенно возразил Доронин.
Все знали, что его уверенность ни на чём не основана, но тем не менее были благодарны ему за эти слова.
Шторм ещё не начался, но все уже предвещало его приближение. Над морем пронёсся резкий, холодный шквал. Снега на сопках мгновенно почернели. Огромная, зловеще чёрная туча нависла над морем и сушей. Стало трудно дышать. Мокрая снежная пыль закружилась над пирсом.
Море на глазах пустело. Рефрижератор с печальным гудком отошёл на дальний рейд. Суда, снимавшие ставные невода, спешили к берегу.
На пирс выбежали десятки людей. Даже рыбаки, только что вернувшиеся с моря, наскоро смывали с лица и рук мокрую соль и бежали к ковшу…
Здесь командовал Венцов. Он торопливо разбивал людей на бригады и каждой бригаде поручал заботу о том или ином сооружении.
Снова налетел резкий шквал…
Сейнер Дмитрия Весельчакова шёл, мелко подрагивая всем корпусом. В трюме было уже около двадцати центнеров сельди. Темнело. Сеть беззвучно погружалась в тёмные волны. Неровной, колеблющейся линией всплывали поплавки.
Вдруг подул ветер. Он дул со стороны сопок. Это предвещало шторм. В полутьме Дмитрий увидел,
Надо было принимать решение. Дмитрий прежде всего подумал о том, что имеет полное право вернуться. Рыбы в трюме достаточно. До берега миль двадцать пять, часа за два с половиной можно добраться. Но прекратить лов, когда такая удача?…
Он посмотрел на корму. Рыбаки вытягивали сеть, полную сельди.
Небо заволокло тучами. Пошёл дождь, смешанный со снегом. Из машинного люка выглянул моторист. Задрав голову, он крикнул Весельчакову:
— Как, шкипер, к берегу почапаем?
Дмитрий сделал вид, что не слышит.
Минутой позже он спустился в кубрик, позвав за собой рыбаков.
— Вот что, ребята, — сказал Дмитрий, прислоняясь спиной к трапу, — давайте решать: к берегу от шторма пойдём или как?
Он выжидающе посмотрел на окружавших его людей. Все молчали.
— Ставники сейчас уже наверняка сняли, — продолжал Весельчаков. — Рыба пропадёт даром.
— В штормягу много не возьмут, — угрюмо возразил кто-то.
— Верно, — согласился Весельчаков. — Сейчас только мы можем её взять. Вся надежда на нас. Я предлагаю остаться.
Сейнер сильно качнуло. Люди повалились на нары, но тут же вскочили.
Весельчаков с тревогой ждал ответа. Конечно, он мог просто дать команду и не сомневался, что люди беспрекословно послушались бы его. Но ему хотелось, чтобы рыбаки сами поддержали его предложение.
— Ну что ж, — негромко произнёс старый рыбак, — где наша не пропадала!
— Ясно, останемся! — восторженно глядя на старика, воскликнул молодой парень.
Рыбаки зашумели, а Дмитрий облегчённо вздохнул.
Он выбрался на палубу.
Его встретила настоящая снежная буря. Снег слепил глаза, проникал за воротник ватника. Дмитрий с трудом добрался до рулевой рубки.
Через некоторое время в рубку боком, цепляясь за обшивку, пролез старый рыбак. Он был с головы до ног покрыт снегом. Стянув с головы ушанку, он вытер подкладкой мокрое, красное лицо.
— Выбирать сети надо, шкипер! Потеряем рыбу! — крикнул старик.
Шторм крепчал, и сети надо было выбирать, — это понимал и сам Дмитрий. Открыв дверь рубки и стараясь перекричать вой ветра, он скомандовал:
— Брать сети!
Рыбаки только и ждали этой команды.
Тотчас загремела лебёдка, и тяжёлые, переполненные рыбой сети были подняты на борт сейнера.
…Только теперь, когда и трюм и палуба были забиты рыбой, Дмитрий взял курс к берегу.
А ветер всё усиливался. Перегруженный сейнер, дрожа всем корпусом, с трудом взбирался на волны. Рыбаки спустились в кубрик, чтобы передохнуть. Наверху остался один Дмитрий.
Гигантские волны обрушивались на задыхающийся сейнер. Палуба скрылась под водой, и Дмитрий увидел, как сети размыло и рыба хлынула во все стороны, закупоривая отверстия фальшборта.