Это моя вина

Локхарт Эмили

– Почему ты так думаешь?

– Мы мало о чем рассказываем друг другу, верно?

Он встал и заходил по комнате:

– Я не знал, что мы будем обсуждать наши отношения. Вообще-то, я пришел спросить, как ты. И рассказать тебе об Альфе.

– Это не разговор об отношениях.

– Нет? А что это тогда?

– А что случилось с Альфой?

– Ты знаешь историю с похищением Гуппи? Помнишь бассетов в окнах старого спортзала?

– Да.

Он собирался рассказать ей? Собирался. Должен был. Он собирался

наконец рассказать ей.

– И историю с салатным баром, и лифчики на Хэллоуин? – продолжил Мэттью.

– Ага.

– Судя по всему, за всем этим стоял Альфа. Он никому ничего не говорит, но вчера они поймали его в тоннелях под школой, и они знают, что именно так Гуппи и перенесли в бассейн – по тоннелям. Еще они нашли у него записную книжку, которая все доказывает.

– У него?

– Ну, на полу рядом с остальными его вещами. Он говорит, что это не его. Но чье же еще, с другой стороны?

Так в тоннелях был Альфа.

Отчасти Фрэнки радовалась. Не тому, что Альфу поймали – а тому что она заставила его беспокоиться об общем деле. Что это он сматывал бечевку в тоннеле. Жаль только, что это не оказался Мэттью.

– И что теперь? – спросила она.

– Дисциплинарный комитет собрался сегодня утром. Все они проголосовали за его исключение.

– Нет! – У Фрэнки закружилась голова. Она не хотела этого, не собиралась ломать его жизнь.

– Вероятно, кого-то другого они бы не исключили, – продолжал Мэттью. – Пригрозили бы, но на самом деле бы этого не сделали. Но от Альфы они действительно могут избавиться, так что собираются сделать его случай прецедентом. По их мнению, его можно пустить в расход.

– Почему?

– У него нет денег. То есть у его матери нет. Если бы это был бы кто-то другой, Дисциплинарный комитет бы просто пригрозил. Потом семья бы сделала огромное пожертвование, и все бы обо всем забыли.

– В моем случае вряд ли, – сказала Фрэнки. – У моего отца нет таких денег.

Мэттью пожал плечами:

– Ну, почти у всех тут есть. И твой отец бывший выпускник, у него есть связи. Но у Альфы нет и такого. Его мать даже университет не закончила.

– Она ведь возила его в какой-то центр йоги? Это же вроде дорогой способ отдыха?

– Она совершенно безумная женщина. Она тратит деньги от сдачи их пентхауса в аренду так, будто завтра умрет. У нее нет сбережений, она ничего не зарабатывает. А Альфу принимают в Гарвард.

– Правда?

– Письмо пришло на той неделе. Но если его отчислят, он потеряет эту возможность.

– Ты знал об этом? – спросила Фрэнки.

– О чем?

– О том, что Альфа устраивал все эти розыгрыши? («Скажи мне, – подумала она. – Пожалуйста, скажи мне».)

Мэттью покачал головой.

– Я и понятия не имел.

– Но он твой лучший друг.

– Ну, у него блестящая голова – и он всегда нарушает правила и придумывает новые идеи, так

что не могу сказать, что я удивлен. Но в этом году он превзошел сам себя. Там была и политика, и даже искусство в некотором роде, понимаешь? Так что я не знал точно. И странно, что он мне не сказал.

– Ну да.

– Ричмонд вызвал меня и других ребят – пытался выяснить, кто помогал Альфе все это делать, но нам сказать было нечего. Мы ничего не знали.

Он ей лгал.

Даже сейчас, когда она лежит в лазарете. Даже после того, как она сказала, что они почти не разговаривают. Даже когда Альфу вот-вот исключат из школы.

– Он ни слова не сказал о том, как все это делалось, – продолжил Мэттью. – Я думал, что, может быть, ему помогала Элизабет, но похоже, что это был кто-то из его знакомых со второго курса.

– Кто?

– Твой бывший парень. Портер Уэлш. Он испугался и показал Ричмонду кое-какие письма, отправленные Альфой по электронной почте. Письма, в которых Альфа поручал ему купить садовые украшения и собачьи маски в интернете. А также влезть на купол библиотеки с парашютом.

– Портер работал на Альфу и показал переписку Ричмонду?

– Похоже на то. В любом случае мы все напишем письма, свидетельствуя, что Альфа – законопослушный гражданин, ценный ученик Алабастер и так далее, но я очень сомневаюсь, что это поможет. Ричмонду нужен козел отпущения.

Мэттью никогда ей не расскажет, Фрэнки это поняла. Хуже того, он никогда не заподозрит ее. Для него, как и для ее семьи, она оставалась Заинькой. Пусть он никогда ее так и не называл. Она всегда будет для него безобидной.

– Посмотри на мою руку, Мэттью. – Фрэнки приподнялась на здоровом локте и сдвинула лед, так чтобы он мог видеть ожог.

– Ого! – Он придвинулся поближе и взял ее за руку. – Что случилось? Прости, я должен был сразу спросить.

Фрэнки посмотрела ему в лицо. Она ему действительно нравилась. Может быть, он даже любил ее. Только до определенных пределов.

Он любил ее, когда она нуждалась в помощи.

Он любил ее, когда мог устанавливать границы и устанавливать правила.

Он любил ее, когда она была меньше, младше его, когда у нее не было никакого влияния на общество. Когда он мог любить ее за юность и очарование и защищать ее от проблем.

– Я обожглась.

– Но как?

– А ты как думаешь?

Он долго смотрел на ее забинтованную руку. На пакеты со льдом.

– Нет. А должен?

Фрэнки сделала глубокий вдох и сказала правду.

– Я обожглась в тоннелях.

– Что?

– Ты рассказываешь мне о том, что Альфу поймали в тоннелях, в которых ты сам провел половину вчерашнего дня, ты смотришь на мою обожженную руку, и тебе даже не приходит в голову, что я тоже могла быть там с вами?

Мэттью отпустил ее руку.