Это моя вина
Шрифт:
(Без подписи, только с печатью «Ордена», на сей раз веселенького зеленого цвета).
Поддержка поразила даже Фрэнки. Почти каждый ученик Алабастер приколол значок или приклеил к тетради наклейку. Лекцию прослушали с уважением, но в конце нее конверт, адресованный миссис Каргмен, передали по часовне из рук в руки. Никто не знал, откуда он взялся. Каргмэн вежливо приняла конверт, открыла его и нашла значок с надписью: «Овощ дня!».
Ничего не понимая, она поблагодарила учеников и до вечера гордо носила значок.
Незадолго до обеда прибыли курьеры из бостонского ресторана, доставив огромное
Директор Ричмонд, чей кабинет располагался по соседству, был замечен за поеданием левой ноги бассета, что он делал, демонстрируя (несколько напряженно) хорошее настроение. Госпожа Каргмэн на следующий день поняла, что над ней посмеялись и подвергли критике, однако предпочла минимизировать ущерб, вместо того, чтобы оскорбиться.
20
Хикама – травянистая лиана семейства бобовых, происходящая из Центральной Америки, культивируемая ради крупного съедобного корнеплода.
Она немедленно отправила Ричмонду чек, а также короткое письмо, в котором говорилось, что питание школьников очень важно для корпорации «Вива» – и для нее лично, – и она рада пожертвовать средства на расширение салатного бара и готова обеспечивать его свежими овощами до конца учебного года.
На следующей линейке Ричмонд произнес длинную речь, поясняя, что есть приемлемые и неприемлемые способы добиваться перемен, а также приемлемые и неприемлемые способы выражать свои творческие наклонности, и что разные способы могут быть приемлемы в разных обстоятельствах. Однако проникновение в заброшенные здания, игры с электричеством, насмешки над приглашенными лекторами или доставка скоропортящихся продуктов в общественные места в неподходящее время не могут считаться приемлемыми ни при каких условиях.
Фрэнки слушала монотонную речь Ричмонда и чувствовала себя невероятно счастливой. Она была занята – впервые за всю жизнь она смогла действительно серьезно погрузиться в то, что делала. Исследуя деятельность «Клуба самоубийц» и «Общества какофонии» для «Городов и протеста», копаясь в интернете в поисках мест, где «бассеты» могли бы заказать наклейки, листовки, праздничные украшения, удлинители, собаку из овощей и так далее, – она ощущала такой подъем, что ее прежние интересы – фрисби, современные танцы, чтение и дискуссионный клуб – казались убийственно скучными.
Теперь она командовала полком из парней со старшего курса и посылала их на подвиги, сотрясавшие Алабастер до самого основания.
В тот вечер Мэттью сбежал от нее на собрание «бассетов», а Фрэнки даже не пришло в голову проследить за ним.
Он может думать, что у него есть от нее тайны, но на самом деле их нет. Он делал точно то, чего она хотела.
От: Алессандро
Кому: [email protected],
Ты был прав. Мне действительно понравилось. Тем не менее ты все равно псих.
Чего ты хочешь?
Кому: Алессандро Тезорьери [[email protected]]
Я получаю именно то, чего хочу.
С Днем благодарения.
Возвращение заиньки
Мэттью молчал о каникулах на День благодарения. В начале ноября он сказал Фрэнки, что едет домой, праздновать с родителями. Она пригласила его навестить ее в пятницу после праздника.
– Спаси меня от Рут, – сказала Фрэнки, надеясь, что честь оказаться ее избавителем окажется достаточно заманчивой, чтобы пересилить его нежелание знакомиться с ее семьей. – Иначе, если я останусь с ней наедине на четыре дня, я могу вернуться психически нездоровой. Зеда осталась в Калифорнии.
Мэттью согласился. Разумеется, он спасет ее.
Он заедет за ней и отвезет ее посмотреть шоу в Нью-Йорке.
Но с тех пор он ничего не говорил.
– Так ты спасешь меня? – наконец спросила она за два дня до каникул. Они сидели в библиотеке после ужина. Мэттью купил Фрэнки три пачки клубничного «ментоса». Они открыли все три и выложили конфетки в ряд посередине стола. – Иначе мама сведет меня с ума.
– Если смогу вырваться, то обязательно приеду, – ответил Мэттью. – Альфа собирается кататься с гор на западе Массачусетса. Безумная затея.
– А что он собирается делать?
– Он псих. Он предлагает съезжать с гор на санках. Это как бобслей, только санки попроще и без снега.
Фрэнки похолодела.
– Можно мне поехать? – спросила она.
– Эм, – Мэттью запустил ладонь в волосы. – Было бы здорово. Но как ты туда попадешь?
– Может быть, ты заедешь за мной?
– В четверг вечером не получится, – ужин у нас в семье раньше девяти даже не начнется.
– Я могла бы утром в пятницу доехать до Бостона на автобусе.
– Я боюсь, что мы уедем рано.
– Разве вы не можете поехать попозже?
– Альфа говорит, что туда лучше приезжать с утра.
– Мэттью.
– Что?
– Ты уже все распланировал.
– Да, вроде того.
– Но разве ты не говорил, что в пятницу поедешь в Нью-Джерси?
– Ага.
– Так что я думала, ты приедешь.
– Я… Просто внезапно всплыла эта идея, и я пообещал Альфе. Мы же с тобой ни о чем конкретном не договорились, так ведь?
– Нет. Просто… Я буду скучать. – Ей казалось, что он никогда не принадлежал только ей. Она всегда находилась в его мире, а он в ее никогда не бывал. Это правда: как бы она ни старалась занять побольше места в его жизни – черт, она руководила важной ее частью, пусть он даже об этом и не знал, – что бы она ни делала, он всегда мог захлопнуть дверь у нее перед носом.
– Я тоже буду скучать, – вздохнул Мэттью и положил ей в рот конфетку. – Но мы увидимся в субботу вечером. Позвони мне, как вернешься в кампус.