Это! Моя! Земля! (часть 1)
Шрифт:
Сержант Саша, оставив подчиненных кого патроны разгружать, кого подбредающих мертвецов отстреливать, летит вприпрыжку ко мне, одной рукой аккуратно придерживая висящий поперек груди стволом вниз автомат, а другой сжимая горловину еще одного гениального изобретения русского военного гения — вещмешка-"сидора".
— Командир, мы тут и на вашу долю захватили! — сияя, словно новенький медяк, он протягивает мне "сидор". — На троих, тех у кого "приливы" [58] есть — прицелов взяли, и на всех — "лазерники". Нам водила ваш сказал, что у "Зенитов" [59] ваших в креплении специальный разъем под ЛЦУ есть, вот мы и подсуетились…
58
"Прилив" —
59
"Зенит-2" — тактический фонарь, стоящий на вооружении Подмосковного ОМОН. Крепится на ствол и газоотводную трубку автомата при помощи специального крепления, имеющего интегрированный разъем для установки лазерного целеуказателя.
— Молодца, Сашка, объявляю вам всем один "зашибись" и рукопожатие перед строем, — шутливо вскидываю два пальца к правой брови, изображая что-то вроде воинского приветствия.
Удивительно, как много может случиться всего за семь часов! Еще сегодня утром я был для этих мальчишек всего-навсего посторонним хмурым дядькой в понтовой "снаряге", которого вообще не понятно, с какого перепугу поставил над ними старшим другой, почти такой же совсем посторонний дядька, разве что более хмурый, званием повыше и экипированный еще круче. Помню я его неуставное и малость пренебрежительное "старшой"… Зато теперь парня, да и не только его одного, будто подменили: слушаются беспрекословно, приказы исполняют моментально, да вот и прямо сейчас, доклад делает, а сам аж в струнку вытянулся, причем явно не потому, что по Уставу положено, а исключительно чтоб уважение показать. Ну, значит, смог я себя правильно поставить и определенный авторитет в их глазах заработать. Теперь главное — не уронить.
— Ладно, товарищ сержант, принимай пока командование на себя и держи периметр, а мы пока стволы свои дооборудуем, — приняв у Сашки вещмешок, я словно изображая вертолет, несколько раз энергично кручу кистью руки над головой. Команда "Общий сбор". Смененные таманцами, омоновцы собираются вокруг меня и, разобрав привезенные "ништяки", начинают крепить их на автоматы.
— Эх, — вздыхает Буров, щелкая креплением "Кобры". — А пристрелять-то времени нет совсем…
— В процессе пристреляешь, — фыркаю я. — Тут до противника дистанция — доплюнуть можно при желании, не то, что по красной точке, по световому пятну фонарика целиться будешь — и то не промажешь. Есть вопрос поважнее. Пацанва наша вообще коллиматорами пользоваться умеет?
Мужики мои озадаченно переглядываются. Ну, да, им и в голову не приходило, что кто-то может не уметь таких, с их точки зрения, элементарных вещей. Профессиональная деформация личности, блин. Раз я умею, значит и все умеют…
Оказалось — ни фига наша доблестная "тамань" не умеет. Прицелы с "рэд-дотами" [60] они видали только в кино. А понять по американскому кинематографу принцип применения — сложно. Там порой и сами актеры, крутых "рэйнджеров" играющие, их не знают и не понимают, так чего ж от зрителя требовать. Пару минут в беглом темпе объясняю им основы. Заставляю несколько раз приложиться к автомату. Угу, мозгами-то, вроде, поняли, но рефлексам новым взяться пока неоткуда, а старые прут из всех щелей — у всех одна и та же беда: стоит прикладу вжаться в плечо, левый глаз сам тут же прищуривается… Ладно, пооботрутся, привыкнут, как положено, обоими глазами целиться. А пока мы прикроем, если потребуется.
60
«Рэд дот» (англ.) — «красная точка», коллиматоры называют так потому, что именно так выглядит в большинстве моделей прицельная марка.
Зачистка первого по нумерации и второго по очередности корпуса общежития проходит с одной стороны спокойнее, а с другой — несколько медленнее, чем предыдущего. Что не удивительно. Попробуйте с наше по лестницам побегать, сами поймете. На второй этаж поднимись и спустись, потом на третий, на четвертый, на десятый… И так вверх-вниз шестнадцать раз. У любого спортсмена ножки подкашиваться начали бы, так спортсмены при этом автоматов с двойным БК к ним не носят. В остальном — все по уже накатанной колее: пальба, звон гильз под ногами, пороховая вонь и клубы дыма в узких коридорах, прущие на выстрелы живые мертвецы, жуткие бельма их наполненных нечеловеческой злобой и голодом глаз… На пятом этаже мы чуть не встряли — проглядели дверь на пожарную лестницу,
Сегодня мы уже точно больше ничего не успеем. Последних студентов выводим и рассаживаем по автобусам уже в потемках. Водители включили фары, их свет отражается в стоящих на асфальте лужах. Ранняя в этом году весна, слишком теплая. И это очень плохо. Потому что упыри, как я уже успел подметить, чем-то напоминают ящериц, змей и прочих холоднокровных. В том смысле, что на холоде становятся вялыми и неактивными. А на солнышке даже совсем еще "деревянные" зомби-новички начинают култыхать уже весьма бодро. До скорости обычного, живого пешехода, понятное дело, не дотягивают, но и на неподвижную ростовую мишень похожими быть перестают. Да еще эта походка их непонятная, пьяно-шатающаяся, с болтающейся головой… По пять-шесть патронов иногда на одного уходит, если на дистанции работать. Вплотную, оно понятно, меньше, да вот только подпускать зомби к себе близко что-то совсем не хочется, одной рукопашной схватки с живым мертвецом лично мне — более чем достаточно.
Висящая в чехле на левом плече рация сначала коротко пискнула, мигнув красной лампочкой, что, кстати, весьма фиговый признак — второй запасной "аккум" садится и больше запасных у меня с собой нет, а потом забормотала голосом Солохи:
— Все, Борь, погрузка закончена. Можем выдвигаться.
Едва я собрался дать команду на выдвижение, как по Большой Черемушкинской со стороны улицы Дмитрия Ульянова, вылетает на весьма приличной скорости "Форд Фокус" второй модели, серебристо-серый, в милицейском окрасе и с ярко переливающейся "люстрой" на крыше. Визгнув тормозами и заложив крутой вираж, "Фокус" красиво вписывается в поворот, едва не сшибив при этом парочку неспешно бредущих в нашу сторону зомби, и подкатывает к нашему "вагенбургу". Из машины выбирается вооруженный таким же, как у меня, АКС-74 милицейский капитан, у которого на поясном ремне висят сразу два подсумка под автоматные магазины, по одному на каждом боку. Молодой, не больше тридцати, крепкий, широкоплечий, с волевым подбородком и серьезным взглядом. Вид у мужика — свирепый и залихватский одновременно: рожа и руки в пороховой копоти, только зубы и глаза блестят, шапка сбита на затылок, из-под нее наружу небольшой сивый чуб выбивается. Этакая современная помесь Клинта Иствуда и Григория Мелехова.
— Здоров, мужики! — кивает он всем, пробираясь в узкую щель между двумя автобусами на нашу сторону импровизированной "стены". — Кто у вас старший-то?
— Я старший, шагнул ему на встречу я. — Прапорщик Грошев, Подмосковный ОМОН.
— Ясно, — протягивает руку для пожатия тот. — Капитан Перебийнос, Отдел милиции по Академическому району… Ну, собственно, похоже я — это теперь и есть весь Отдел, кто погиб, кто сбежал… Один я остался, вот и воюю тут…
— И как воюется?
— А фигово. Одному бы давно кирдык настал, даже спину прикрыть некому, только, вон, "светомузыка" и выручает, в то б сожрали меня эти "зловещие мертвецы" — машет Перебийнос в сторону переливающейся "люстры" на крыше своей машины.
— Это, в каком смысле? — не догоняю я.
— А вы не в курсе что ли? — капитан явно удивлен. — они ж на всякое светящееся "залипают". На рекламные щиты, на спецсигналы, на фейерверки, даже просто на открытый огонь. Это все их, типа, гипнотизирует. Стоят, как завороженные. Ну, я этим беззастенчиво пользуюсь.
Надо же, вот уж не подумал бы… Хотя, помнится, на подрыв "Зорек" в Ивантеевке зомби тоже отреагировали вполне неплохо, так почему бы и нет? Нам оно только на руку.
— А к нам какими судьбами? — перевожу я разговор в практическую плоскость.
— Так, говорю же, фигово одному. Да и патроны у меня уже почти кончились. А про вас мне люди рассказали. Помнишь, вы на проспекте Шестидесятилетия Октября двор многоэтажки зачистили и дали людям до машин добраться? Вот я их встретил, о вас услыхал и начал район прочесывать, с целью присоединиться.