Это! Моя! Земля! (часть 1)

Громов Борис Николаевич

— А теперь, выходит, освободились ваши?

— Угу, все, кто жив остался, — хмуро кивает мой собеседник. — Как думаешь, легко им пришлось в самом начале, вообще без какой-то нормальной информации?

— Я не думаю, я знаю. Нагляделся уже. Сперва в Ивантеевке на тамошние ГНР, потом тут, на Гагарина, на то, что от как минимум полубатальона Внутренних войск осталось, а с полчаса назад еще и из Академического ОВД мужика одного встретили. Вон он, копченый весь. Тоже, говорит, один из всего Отдела в строю остался…

— Полная задница… Прямо как на войне — один из целого Отдела…

Да уж, не поспоришь с капитаном, действительно, похоже. Помню, когда-то, много лет назад в Чечне меня, салагу зеленого, но уже успевшего в Грозном кровушки хлебнуть, в госпитале молодая симпатичная

девочка-журналистка спросила: "Что такое война?". С трудом подавив поднявшуюся в душе бурю, максимально спокойным тоном я ответил тогда: "Война, это когда заказанный утром на батальон ужин ест неполный взвод". Уж не знаю, чего от меня хотели услышать, но интервью это я по телевизору так и не увидел. Сейчас вокруг почти то же самое, даже страшнее, потому что на обычной, нормальной войне и друзья, и враги умирают насовсем. А тут… Тут то, что еще несколько минут назад было твоим боевым товарищем, запросто и с удовольствием перегрызет тебе глотку, стоит лишь чуть-чуть зазеваться.

— Что-то ты совсем загрустил, — качает головой Филипочкин, глядя на мою мрачную физиономию. — Пойди-ка лучше горячего похлебай, авось отпустит.

Дельная мысль, черт возьми. Перекусить плотно и на боковую, а то в глаза будто толченого стекла насыпали — почти двое суток на ногах.

г. Москва, Калужская площадь, 22 марта, четверг, ночь.

Осуществить мои глобальные планы удалось лишь наполовину. На ту, что касалась "плотно пожрать". А вот насчет поспать — не обломилось. Едва мы закончили ужин и завалились спать, как снова пожаловали гости со стороны Большого каменного моста [66] . Ну, может и не сразу, это я так, приврал для красного словца. Но то, что я и четырех часов проспать не успел, как за плечо меня затрясла одна из "валькирий" Филипочкина. Зевая, словно бегемот из африканского болота, во всю тактическую ширину пасти и с реальным риском вывихнуть лишнюю челюсть, плетусь по застеленному мягко ковровой дорожкой коридору в сторону центрального входа. Самочувствие — полный аллес: башка, словно чугунная, вниз клонится, в глаза как будто мелкой пыли сыпанули. Но как бы фигово не было, идти нужно. Гаркуша снова сам приехал, значит дело у него серьезное, которое даже по рации не обсудишь.

66

Большой каменный мост — мост через Москву-реку, расположенный рядом с Боровицкой башней Кремля.

У "альфонсов" серьезные изменения. На смену красивым "Тахо" и "Эксплореру" пришли обычные армейские бронетранспортеры-"восьмидесятки" с эмблемами Московского округа Внутренних войск — трафаретным белым соколом в красном кругу… Да и вид у полковника Гаркуши и его подчиненных уже совсем не такой щегольский, как утром. Скорее — наоборот. Черные комбезы все в пыли и грязи, остальная экипировка выглядит не лучше. Лица у всех усталые, в разводах смытой потом гари и пороховой копоти. На нескольких белеют пропитанные кровью повязки. Интересно, это еще что за новости? Вроде, после ранений, нанесенных зомби, перевязки делать просто бессмысленно, все равно не поможет. Значит, схлестнулись не с покойниками, а с людьми. Интересно, с кем это? "Альфа" — контора серьезная, мало кто им на равных противостоять сможет. А тут, по всему видать, с вполне сопоставимым по силам противником бились.

— Ну, снова здорова, морда омоновская, наглая, — подмигивает мне Гаркуша, физиономия которого украшена несколькими свежими, едва-едва запекшимися глубокими царапинами, словно ему взрывом добрую пригоршню щебенки в лицо швырнуло. Наткнувшись на мой вопросительный взгляд, полковник вяло отмахивается.

— Не вникай, уже все кончилось. Были тут крысюки одни, решили под шумок страной порулить напоследок. Можно подумать, без их хунты доморощенной проблем у нас мало…

— И что? — знаю, вопрос идиотский, но ничего другого просто в голову не приходит.

— И все… — явно цитирует "бородатый" анекдот полковник. — Успенского читал? "Это были Гога и Магога.

Они больше не будут".

Трилогию о Жихаре я читал и цитату вспомнил. Вот, блин, нормальные тут у нас за спиной дела творятся. Только вчера утром о государственном перевороте думал и, вот, пожалте, барин. Переворот заказывали? Получите, распишитесь. Правда, как я понял "альфонса", ничего у неизвестных мне заговорщиков не вышло.

— И что, вы их всех того, что ли?

— Ну, может и не всех, пожал плечами Гаркуша. — Но самых борзых и опасных — точно. А тех, что потрусливее, но пошустрее и в бега подался — все равно отловят. Мы уже со "смежниками" из Спецназа ГРУ какой-никакой контакт наладили. Им, если что, до Шереметева ближе, встретят как родных, блин. Ладно, не о том я сейчас с тобой поговорить хотел. Дорогу к вашим областным складам знаешь?

— Это на Пожарской-то [67] ? Разумеется, знаю. Сколько раз туда перед командировками за всякой "вещевкой" катался.

— Вот и хорошо. Тут со всей этой чехардой очень нехорошие вещи происходить начали, — Олег Степанович понижает голос и мне, чтоб лучше слышать, поневоле приходится придвинуться чуть ближе. — Если коротко, довольно много сотрудников милиции вместо того, чтобы выполнять ту работу, за которую им Родина деньги платит, как только запахло керосином, мгновенно "масть сменили".

67

Специально для хорошо информированных читателей: автор прекрасно знает, как на самом деле называется улица, на которой расположены склады ГУ МВД России по Московской области. Но для сюжета этот момент не существенен.

Я только понимающе хмыкаю в ответ. Тоже мне, новость. А то я сам не понимаю, сколько у нас сейчас "в рядах" всякой сволочи, что в органы пришли с одной единственной целью — власть получить, и под это дело бабла урвать.

— Ну, да, — морщится в ответ Гаркуша. — Америку я тебе явно не открыл. Так вот, это шакалье начинает создавать реальные проблемы. Сам понимаешь, у них остался служебный транспорт, связь, спецсредства, оружие. Они продолжают носить форму, в конце концов. И при всем при этом начали творить форменный беспредел. Грабежи, убийства, изнасилования. Как будто нам обычных бандитов мало, так теперь еще и с этими, мать их, "оборотнями в погонах" разбираться… Но даже это не главное. Основная проблема в том, что в отличие от простых "бандосов" эти знают слишком много такого, чего лучше бы им не знать…

— Например, место нахождения и планировку наших складов, — заканчиваю я начатую полковником мысль.

— Именно. И где стоят, и что лежит, и даже кто и как сторожит… Буквально несколько минут назад на связь вышли парни из охраны складов на Пожарской. Говорят, очень странное, тихое, почти незаметное, и оттого — весьма нехорошее шевеление вокруг них сейчас началось. А свободных сил у нас, как назло — кот наплакал. Вот и решили вас к этому делу подтянуть.

— Товарищ полковник, побойтесь бога, люди двое суток на ногах, да в таком режиме… Д а они у меня сейчас с тюфяков даже под угрозой расстрела не поднимутся.

— Поднимутся, — уверенно тянет он. — Все предусмотрено. На, вот, раздай личному составу. Строго по одной штуке, не больше.

С этими словами Гаркуша протягивает мне небольшой опечатанный конверт, в котором на ощупь чувствуется что-то настолько напоминающее стандартный блистер с таблетками, что, скорее всего, им и является.

— Это что?

— Это, Грошев, коктейль "Будильник" и "Озверин" в одном флаконе. Эфедрин, бензедрин… еще куча каких-то"…инов". Короче, я тебе не учительница химии. "Боевой коктейль", специально для нашей "конторы" Военно-медицинской академией разработанный. Повышает выносливость и работоспособность, подавляет чувство усталости, повышает болевой порог… При всем при этом не туманит сознание и не вызывает привыкания. Правда, здорово нагружает "пламенный мотор", поэтому часто употреблять нельзя ни в коем случае. Бери, давай, я, можно сказать, с мясом от сердца отрываю — запасы у нас небольшие, а новые, боюсь, еще не скоро сделают.