Это моя земля. Дилогия
Шрифт:
Возразить Горбунцов даже не пытается. Он тоже калач тёртый и человеческую натуру знает не понаслышке. Как бы плохо не было, всегда найдутся какие-нибудь «свободномыслящие индивидуумы», которые всеми силами ситуацию ухудшать начнут. Всегда так было, всегда так будет. Не переделать людей.
– Ладно, Юр, ещё раз извини за триплекс… Пойду я, тогда, «гвардию» свою поднимать. Если что, мы у вас в курилке обождём, благо – погодка шепчет.
– Ага, лады, – коротко бросает он и быстрым шагом, почти бегом, срывается в сторону явно не вписывающегося в разворот грузовика. – Стоять!!! Куда?! Куда, твою душу за ногу?!! Ты на чём раньше ездил?! На «Логане»?!!!
Так, понятно, тут теперь не до меня. Пора
«Гвардейцев» ниоткуда поднимать не пришлось – моя не совсем святая троица ожидала в холле перед «аквариумом» Дежурной части. Тимур, опершись спиной на стену и уткнув приклад «Печенега» в пол, «медитировал», смежив веки. Буров меланхолично поглядывал по сторонам, сидя на поставленных друг на друга патронных ящиках с нашим БК. Солоха что-то перебирал в своем объёмистом, небрежно брошенном на подоконник брезентовом бауле. Экипированы все по прежнему, «нейтрально-милитаристическому» варианту. Бегло оглядываю всех троих. По вооружению и снаряжению поводов придраться и сделать замечание не нахожу. В принципе – было бы странно, если б нашел: парни далеко не новички. Однако принцип «Доверяй, но проверяй» никто не отменял. Командир – в ответе за всю группу. И если кто-то из бойцов что-то забыл или не учёл, то виноват в первую очередь все равно будет прошляпивший этот момент командир.
– Что, Борь, «По ступам!»? – вопросительно смотрит на меня снизу вверх Буров.
– Точно, – согласно киваю я. – «Пепелац» доделывают, вот-вот готов будет. Так что, вы пока в курилке возле боксов посидите, если что, сами машину примете. А я к связистам заскочу. Они для нас «сто пятьдесят девятую» должны были подготовить в Осинники и кодовую таблицу.
– Кому там эта таблица нужна? – фыркает Солоха, отрываясь от содержимого баула. – Им бы поначалу не забыть тангенту вовремя нажимать-отпускать.
– Не скажи, Андрюх, – возражаю я. – Там минимум трое – отставные офицеры. Кадровые, не «пинжнаки»[130].
– Ну, если только… – закидывает на плечо своего брезентового монстра наш хохол. – Всё, хлопцы, на выход! Гумаров, подъём, Царство Божие проспишь!
– Не сплю я, – позёвывает тот в ответ. – Опять же, мне ваше Царство по вероисповеданию не положено. Меня ждет райский сад с гуриями…
Уже взбегая по лестнице, слышу, как хмыкает ему в ответ Буров:
– Ты гляди, чтоб Полина тебя не услышала. А то будут тебе гурии…
– Вот-вот, – поддакиваю я с середины пролёта. – А то получится как в том анекдоте, про «пофиг, на каком ухе тюбетейка»…
– Чего-чего? Какая такая тюбетейка? Погодь, говорю, будь человеком – расскажи. А то заинтриговал, а сам – дёру.
Пришлось вернуться, чтобы поведать Тимуру весьма «бородатый» анекдот, который он, видимо, просто по молодости лет не знает.
– В общем, в старые, еще советские годы, решил узбек жениться на украинке. Ну, цветы-конфеты, прогулки в парке… Как положено, короче. Подошло дело к свадьбе. Тут он и сообщает невесте, мол, родная, должен тебя предупредить об одной нашей национальной особенности. Дескать, ежели иду я с работы, а тюбетейка у меня на правое ухо сдвинута – все в порядке, у меня хорошее настроение, несу тебе подарок, а вечером сам плов готовить буду. Но если тюбетейка на левом ухе – значит настроение у меня плохое: одевай паранджу, прячься в чулан и до завтра даже на глаза не попадайся. Та выслушала и отвечает: «Без проблем, милый, всё поняла. Только и я тебе об одной нашей национальной особенности рассказать должна. Если идешь ты с работы, а я тебя у ворот встречаю, и руки у меня на груди сложены – всё хорошо: дом убран, ужин на столе и всё такое. Но вот если я стою, а руки у меня в бока упёрты – плевать я хотела, на каком ухе у тебя тюбетейка»…
Гумаров на мгновение задумался,
– Старый анекдот, Борь. Да и вообще, можно сказать – не анекдот совсем. По крайней мере, для тех, кто злую хохлушку в деле видал. Тем, кто видал – вообще не смешно!
– Я видал, – с серьёзным выражением лица соглашаюсь с Солохой. – У меня бабушка из-под Полтавы. Если что не так – рой окопы полного профиля, ставь противотанковые ежи и запускай противопехотных ёжиков. И то, почти наверняка, не поможет. Проще сходу сдаться на милость… Авось, меньше достанется. Ладно, позубоскалили – и будя, топайте в автопарк, а я – к этим, которые «в дождь, и в грязь»…
Получив от связистов тяжеленный, будто гранитное надгробие, короб Р-159, запасной аккумулятор и зарядное устройство для него, навьючиваю всё это безобразие на себя и топаю вслед за парнями. Страшная все-таки штука – советская армейская связь. Весит «сто пятьдесят девятая» под четырнадцать килограммов. Помню, в Чечне связистам официально разрешено было бронежилет не носить. Во-первых, под таким весом более-менее шустро смог бы перемещаться разве что Шварценеггер, а во-вторых, вражью пулю Р-159 и сама остановить могла не хуже «броника». Но зато и устойчивую связь на восемнадцать километров обеспечивает в любой грязи и практически в любом мыслимом температурном диапазоне на «хлыст» штатной антенны. А в комплекте с шифровальным блоком она передаваемый сигнал шифрует так, что у вражины без декодирующего компьютера скорее мозги вскипят, чем он пойманный сигнал расшифрует. Да и с компьютером, далеко не факт, что все сложится. Лично мне в армии наш инструктор на занятиях по связи сказал, что зашифрованный «Историком»[131] сигнал расшифровке не поддается в принципе. Всё, точка. Может, конечно, и приврал он слегка, для красного словца, но – за что купил, за то продаю. В общем – зверь-машина. Разве что вес… Последнее время, правда, прорвались в войска и «Северки» и «Арбалеты»[132], которые и весят в три-четыре раза меньше, и бьют ещё дальше, но те всё больше по подразделениям спецназа и разведки, а простые пехотинцы по-прежнему Р-159 на загривке таскают.
– Фу, блин, как же хорошо, что мне её не на хребтине в Осинники переть, – отдуваюсь я, аккуратно снимая лямки радиостанции с плеча.
– Что, Борь, упрел? – ехидно жмурит глаз Буров. – А я по «срочке» два года с такой лётал, будто безумный лось.
– Вам, десантникам, положено, – шутливо огрызаюсь я. – Вы ж крутые, «Никто кроме нас» и всё такое. Вот и отрабатывайте свою могучую распальцовку. Как один мой знакомый говаривал: «Понты – дело святое, но только при условии, что они обоснованные».
Ответить мне Андрей не успел – из двери третьего от нас бокса высунулась чумазая физиономия одного из отрядных «механов».
– Готов ваш агрегат, парни! Забирайте бегом, а то у нас тут очередь.
– Понял, Славян, уже бегу! – доставая на ходу из нарукавного кармана «горки» ключи, я быстрым шагом двинулся к боксу.
– Он там белены объелся, что ли? – изумленно выдохнул Тимур, когда увидел метрах в трёхстах впереди головокружительный кульбит в исполнении «жигуля»-«пятнашки».
Это да, правда, мне показалось, что одной беленой дело не ограничилось, водитель «жигулины» явно чего-то покрепче употребил. В общем, летевшая нам на встречу легковушка в сером милицейском окрасе, мало того, что добрые сто пятьдесят по, прямо скажем, плохонькой дороге выжать умудрилась… Сидевший за рулем деятель еще и скорость перед железнодорожным переездом не сбавил. В общем, взлёт, будто с трамплина, короткий полет и кувырок в глубокий кювет получился – Голливуд с его высокооплачиваемыми каскадёрами завидует чёрной завистью.