Это мужской мир, подруга!
Шрифт:
В итоге я сама не заметила, как уснула. Осела прямо на его ценные разбросанные по салону бумаги, не проснувшись ни от поворотов, ни от остановок, ни от музыки, которую он включил. Когда я открыла глаза, было уже довольно поздно. Еще не стемнело, но солнце уже начало катиться к закату, отсветы его лучей еще ласкали землю, но в воздухе чувствовалась ночная прохлада.
– Привет, соня! – ласково и по-доброму приветствовал меня Журавлев. – Ну вы и даете, пять часов беспробудного сна. Хочется прямо попросить рецепт. Сам я ни за что не усну,
– Не как? – Я потянулась и усмехнулась, увидев в зеркале свое сонное, помятое лицо. Настроение поменялось, я была вполне весела и интересовалась культурной программой.
– Ладно, сейчас в гостиницу, располагаться, разбирать вещи. Хотя, как я понимаю, вам и разбирать нечего.
– Это точно, – кивнула я, подумав, что, пожалуй, действительно у меня тут будут определенные проблемы с одеждой. Надо было брать больше. Впрочем, посмотрим. Мне тут красоваться не перед кем. А Синей Бороде вообще все равно, как я одета. Он видит во мне только инструмент для конспектирования и работы.
– Потом ужинать. Вы, получается, сами вообще не ели. Только меня этими вашими бутербродами и кормили.
– Я не голодна.
– Как всегда, – сухо кивнул он и остановился около кирпичного здания желтого цвета. Судя по пластиковым окнам и кондиционерам в них, место, где нам предполагалось жить, было вполне комфортабельным.
– А какая у нас программа на завтра? – спросила я из чистого интереса.
– О, завтра будет интересный день. Мы практически весь день пробудем в колонии.
– Где?
– В женской колонии. Ну, считайте, что в тюрьме. Так понятнее?
– Да уж, – скривилась я. – Понятнее. Очень интересный день.
– Вы когда-нибудь были в таком месте? – оживленно поинтересовался он.
– Даже не надеялась, – вполне искренне ответила я, но он, похоже, понял это так, что я сплю и вижу там оказаться. Отчасти это было именно так. До этого дня я видела только мужские тюрьмы и по поводу женской колонии действительно испытывала некий интерес. Как вообще женщина может быть за решеткой? Это же что-то противоестественное! Я помню грязь, матерщину и омерзительность мужских тюрем, вернее, СИЗО. Женщина просто не может существовать в таких условиях!
Но еще больший интерес у меня вызывал тот факт, что поселили нас с Журавлевым не просто близко, а совсем близко друг к другу. А точнее, нам дали так называемый номер люкс. Две комнаты и общий холл с импровизированным баром – все в нашем распоряжении. Мальчики направо, девочки – налево, санузел совместный. Удобства – все до единого. Приватности – никакой.
– Вы будете мне нужны для работы, я буду вам диктовать. Так намного удобнее, чем искать два номера рядом. Тут же все равно две комнаты, – пояснил Журавлев совершенно спокойным тоном, но, если честно, я прямо не знала, что сказать. Никогда до этого я не проживала на одной территории с совершенно посторонним мужчиной. И этот факт заставил меня волноваться.
Глава 11
К
Поведение Синей Бороды было безупречным. Он действительно, кажется, воспринимал меня как нечто среднее между пишущей машинкой и автопилотом. Весь вечер мы провели в холле, обсуждая материалы нашего дела. Оно было в следующем. Наша клиентка, девушка двадцати пяти лет, то есть фактически моя ровесница, получила пять лет за мошенничество, совершенное, если верить приговору, в особо крупном размере.
– А особо крупный размер – это сколько? – задумалась я.
Журавлев оторвался от ноутбука и ответил:
– Больше миллиона.
– А... – Я хмыкнула, думая, что за миллион баксов, пожалуй, можно и пять лет отсидеть... наверное. Смогла бы я? Мой папаша, к слову, всегда был готов идти на риск, если он оправдывался получаемыми средствами. Но пять лет – это много. Интересно, сколько именно эта наша доверительница свистнула?
– Рублей, – добавил босс, снова погрузившись в свои файлы.
За окном стемнело, я была слишком усталой после дороги, так что среагировала не сразу. Но среагировала, то есть подняла глаза на Синюю Бороду и вытаращилась. Пять лет за миллион рублей? Нет, это как-то... маловато.
– Это особо крупный размер? Миллион рублей?
– А почему вы удивлены? – Он насмешливо посмотрел на меня и захлопнул крышку ноутбука. – Вам кажется, что это мало?
– Да, но пять лет. А миллиона этого не хватит и на пару лет.
– А вы полагаете, что ей оставили ее миллион? И что размер имеет значение? А вот у нашего Щедрикова есть дело, где девушку судят за кражу платья стоимостью полторы тысячи рублей. Могут дать два года.
– Кошмар, – поразилась я, вспомнив, что какой-то такой случай с платьем действительно обсуждался в курилке.
– Кстати, я вам сказал о норме законодательства, а наша доверительница приговаривалась за мошенничество на сумму тридцать восемь миллионов. Это уже нормально?
– А... ну, тогда... – растерялась я. Честно признаться, вся эта бодяга с законодательством не слишком-то помещалась в моей голове. – Это нормально, да.
– Их все, что смогли найти, изъяли, – язвительно добавил Журавлев.
Я вздохнула. Снова здорово. Хотя действительно, если она их украла, как ей могли их оставить.
– Значит, она виновна? И осуждена? – нахмурилась я. Доверительницу нашу звали Дарья Матвеевна Петрушина, к этому моменту она отбыла уже почти год в колонии, имела, кажется, ребенка, если я все правильно поняла из этих путаных бумаг. И если она виновна, то что мы тут делаем? Эти штуки адвокатские тоже для меня были сложноваты.
– Она виновна в том как минимум, что не вчитывалась в то, что подписывала. И в алчности, конечно, тоже виновна. Думала, можно быть директором фирмы-пирамиды и выйти сухой из воды. Думала, что ее любовник за нее вступится. А он не вступился. И вообще, сделал вид, что он тут ни при чем. Его-то подписей нигде не было.