Это мы не проходили
Шрифт:
— Чему это вы? — спросил офицер.
— Просто так… весело… — сказала Лена.
— И мне, — ответил офицер.
И тогда они оба начали отплясывать такое, что, когда танец закончился, им долго аплодировали, в том числе Юра и молодая буфетчица.
…Поздним вечером, когда Валя уже спала, Лена проверяла тетради.
И вдруг в комнату вошла Ира. Она была возбуждена и поэтому начала слишком громко:
— Вы чего убежали?..
— Тс-с! — заставила ее умолкнуть Лена.
— Там
Лена встала из-за стола и скрылась за дверью.
В коридоре Юра сразу же обнял ее. Лена попыталась освободиться, но не тут-то было.
— Что? — спросила Лена, продолжая попытки вырваться из Юриных рук. — Может быть, используешь разряд по дзю-до?
Юра тотчас же отпустил Лену.
— Сколько можно? — ответил Юра глухо. — Тебе не хватает «Чайки» с разноцветными воздушными шариками и голым пупсом на капоте? Свадебного марша во Дворце бракосочетаний?
Юра, паясничая, пропел несколько тактов мендельсоновского марша и получил пощечину. Лена вернулась в комнату.
— Так быстро? — не без иронии спросила Ира.
— Тетради! — вздохнула Лена.
На следующий день, прежде чем начать урок биологии в своем классе, Лена сказала:
— Ребята, сейчас я выйду из кабинета, а вы пересядьте так, чтобы каждый сидел с тем, с кем ему хочется. Ладно? Хватит вам двух минут?
— Хватит! — дружно ответил класс.
Лена вышла в коридор. Сюда некоторое время доносилась легкая суматоха. Потом за дверью все стихло. Когда Лена вошла в кабинет и оглядела класс, она убедилась, что почти никто из ее учеников не остался на прежнем месте. Но больше всего поразило ее то, что бледная девочка, умница-отличница Мила Ходзицкая сидела рядом с Митей Красиковым на последней парте. На первой парте в одиночестве сидела Вика Сергеева, «волевая натура».
— А ты, Вика, почему одна? — поинтересовалась Лена. — Ни с кем не хочешь сидеть?
— Это с ней никто не хочет, — ответил кто-то ломающимся баском.
И тогда Вика, всхлипнув, выбежала из кабинета.
Класс зашумел.
— Тихо, ребята, — сказала Лена.
Но класс продолжал шуметь, как ни пыталась Лена его утихомирить.
— Это не пе-да-го-ги-чно! — в кабинете завуча рыдала, уронив голову на стол, «волевая натура».
— Успокойся, — погладила девочку по голове Галина Петровна.
— Вы еще всего не знаете, — сквозь всхлипывания сообщала Вика. — Елена Федоровна вчера сказала, что раз к нам в школу никогда бывшие ученики не приходят, значит, что-то у нас неблагополучно.
— Она так и сказала?
— Угу.
— Идеалистка. Я пятнадцать лет преподаю. Хоть бы кто-нибудь открытку прислал. Вот ты, например, пришлешь?
— Я вам всю жизнь писать буду. И приезжать… — хныкала Вика.
Галина Петровна помолчала, а потом сказала горько:
— Я думаю, что ты забудешь обо мне раньше всех.
Учительская
«Внимание! Завтра во всех классах, в которых работают практиканты, преподавателям школы провести опрос по пройденному материалу».
Галина Петровна долго вытирала тряпкой руки, выпачканные мелом.
На этот раз красавица Ира сидела на задней парте, а урок вела местная «англичанка» с очень русским лицом. В том, как она это делала, совершенно явственно чувствовалось влияние Иры.
Она так же дирижировала оживленной беседой, но, кроме того, еще и умудрялась ставить отметки.
— Родионов, садись, — говорила она кому-нибудь из распаленных беседой учеников. — «Отлично»! Остальные стоят. Савенков продолжает.
Родионов неохотно садился, а Савенков с хода вступал в разговор.
В какой-то момент «англичанка» неожиданно остановила Савенкова:
— Подожди, Боря… Ты мне ответил так, словно я твоя одноклассница и сейчас перемена, а не урок.
— Так мы же оживленно беседуем, — возразил Борис. — У нас непринужденная…
— Нет, — перебила «англичанка», — даже в непринужденной беседе со старшими английский язык не допускает подобных выражений.
— Я не Диккенс, — сказал Борис.
— Разумеется. Но и не развязный гид, я надеюсь? Как надо было мне ответить, Родионов?
Родионов вновь поднялся. На этот раз с несколько, растерянным видом.
И тут взволнованным шепотом Ира, совсем как ученица, попыталась что-то подсказать Родионову.
— Пожалуйста, без подсказок! — строго сказала «англичанка» в пространство. И добавила что-то по-английски, на этот раз специально для Иры, так, чтобы ребята не поняли.
Ира прикрыла рукой глаза.
Юра Рябинин тоже сидел на задней парте физического кабинета. Какой-то ученик скрипел мелом по исписанной формулами доске. «Отсюда следует» и «приходим к выводу» он произносил с исправностью Юры Рябинина.
— Прекрасно! — сказала Наталья Ивановна и улыбнулась Рябинину, отчего лицо Юры сразу стало самодовольным.
Не приглашая другого ученика к доске, Наталья Ивановна задала одной из учениц вопрос, на который следовало ответить с места.
Ученица молчала.
— Ну? — торопила ее учительница. — Колосова, помоги.
Колосова встала, но помочь подруге не смогла.
— Что же вы, друзья? — огорчилась Наталья Ивановна. И уже без улыбки она посмотрела на Юру.
— Наталья Ивановна, — попытался оправдаться Юра, — на одном из своих первых уроков я откровенно сказал ребятам: физика сейчас достигла высочайшего развития, и для понимания многих ее проблем даже на уровне школьной программы требуются особые способности. У кого-то они есть, а у кого-то нет. Это естественно. — Он развел руками.