Это мы не проходили
Шрифт:
Галина Петровна удовлетворенно переглянулась с сияющей пожилой женщиной с очень русским лицом, которая сидела на последней парте, и тихонько прикрыла дверь.
А голос трусихи Вали Кулешевой поразил завуча звонкостью и какой-то неожиданно обретенной уверенностью.
— Валентина Ивановна, — поднялась чья-то мальчишеская рука, — а даты вы тоже, как все, будете требовать? Вот я расскажу что хотите, но даты…
— Обязательно, — ответила Валя
— Помню.
— В каком году в школу пошел?
— Конечно. Так это ж всё со мной было.
— А история — со всем человечеством, — ответила Валя, — тоже достойно запоминания.
— Да нет, я почему спрашиваю. Вот вы в бумажку нет-нет, да и поглядывали, а нам небось не позволите.
— Если на ней будет написано то же, что и на моей, то позволю, — ответила практикантка. — Иди-ка сюда.
Мальчик подошел к Валиному столу.
— Возьми, возьми этот листок. И можешь прочесть всему классу. Я разрешаю.
С некоторой опаской мальчик взял со стола лист бумаги, сложенный вдвое.
— «Валя, не волнуйся, никто тебя здесь не укусит», — прочел мальчик. — Это кто вам написал?
— Это я сама себе, чтобы не волноваться во время урока.
— А вы тоже волнуетесь?
— Еще как!
— Почему? Ведь мы же действительно не кусаемся.
Класс захихикал.
— Ты в этом абсолютно уверен? — спросила Валя.
Класс захохотал вместе с учительницей истории и заведующей учебной частью.
«Кажется, нам повезло», — подумала Галина Петровна.
С этой мыслью она вернулась в кабинет биологии. Пробираясь между стеклянными шкафами, завуч услышала неимоверный шум. Сквозь искусственные заросли и натуральные камыши Галина Петровна увидела Лену, которая стояла за столом и растерянно стучала карандашом по его крышке. Завуч не поспешила Лене на помощь. Она наблюдала.
Вот Лена прекратила безуспешные попытки успокоить класс таким наивным способом и села.
Как ни странно, класс постепенно умолк.
— Напрасно, ребята, вы набросились на Митю Красикова, — тихо сказала Лена, — я на него не обиделась. Он, вероятно, прав. Действительно, я в своей жизни повидала не слишком много. Правда, если ему так уж не терпелось заявить об этом, он мог высказаться в более пристойной форме. Но от своих слов я все же не отказываюсь. Митя может задать мне любой вопрос, и я на него отвечу прямо и откровенно, а не буду, как он выразился, «юлить, как уж на сковородке».
— Хорошо, я задам, — сказал Митя Красиков. — Скажите, чем человек отличается от животного? Только насчет того, что труд создал человека, нам уже объясняли. Повторять не стоит. Ведь муравьи тоже трудятся, строят жилища и делают запасы. А пчелы? Да что говорить, вы сами знаете. Небось
— Человек трудится сознательно, а у животных одни рефлексы, как ты не понимаешь! — возмутилась «волевая натура» Вика Сергеева.
Заведующая учебной частью удовлетворенно улыбнулась, выглянув из-за своих искусственных зарослей, — так ей понравилась реплика Вики.
— А что значит «сознательно»? — спросил Митя Красиков, ощущая моральную поддержку «камчатских» соседей.
Все зашумели.
— Тише, ребята, — успокаивала класс Лена. — Мне кажется, у самого Красикова есть ответ на вопрос, который он задал. Правда, Митя?
— Есть. По-моему, между человеком и животным никакой разницы не существует.
Митя сказал это не просто, а с какой-то странной улыбкой превосходства. Его «камчатским» соседям это очень понравилось.
Поднялся такой шум, что Лена с большим трудом успокоила класс. Все это время Галина Петровна наблюдала за происходящим с угрюмым выражением лица. Наконец водворилась тишина, и Лена сказала:
— Я отвечу на твой вопрос, Красиков. Только не сегодня… Хорошо?
— Пожалуйста, мне не к спеху. Я не тороплюсь, — снисходительно ответил Митя Красиков.
В учительской «англичанки» — Ира и невысокая женщина с очень русским лицом, разговаривая по-английски, вертели в руках красивую Ирину сумку. Из фраз, сказанных по-русски, можно было понять, что сумку эту Ира привезла из Англии, куда ездила со студенческой делегацией.
— Везет вам: видели Лондон, Тауэр, Пикадилли, Биг-Бен.
— А я всегда в порядке, — сказала свою любимую английскую фразу Ира.
По всему было видно, что контакт между практикантками и местными учителями налаживается.
Только между Леной и заведующей учебной частью Галиной Петровной разговор был трудный, напряженный.
— Надо вести себя так, Елена Федоровна, чтобы всякие Красиковы просто не имели возможности задавать вам подобные вопросы. Ведь у нормальных учеников они не могут даже возникнуть. Вы меня понимаете?
— Понимаю.
— Дай им волю, они вас завтра такое спросят, что и сам Дарвин растерялся бы. Я вас не обидела?
— Нет, что вы! Только у меня к вам просьба.
— Какая, Леночка?
— Не приходите на следующий урок.
— Это почему же?
— Ну, я, когда вы в классе… чувствую себя не совсем свободно.
— Пожалуйста. Но ведь все равно я буду знать обо всем, что творится в классе: у моих ребят от меня нет никаких секретов.
Это было сказано многозначительно.
— Вот как! — не слишком удивилась Лена, и завуч поняла, что ее предупреждение принято к сведению.
Потом Лена добавила:
— Есть еще одна причина…
— Какая?
— У меня тоже иногда возникают вопросы, от которых сам Дарвин мог бы растеряться.