Это не любовь...
Шрифт:
– Всё отлично! – улыбнулась я, - всё отлично…
***
30 апреля
– Симоненко… - вздохнул Стеф Иванович, нахмуренно глядя мне в глаза, и, расстроено пожав плечами, отрицательно покачал головой.
– Да ладно вам! – удивилась я. – Ничего запредельного я не сделала! С чего?
– Политика… - отмахнулся он брезгливо. – Такая ситуация, Александр Владиморович на переизбрании, в Питере. Его не будет еще две недели… и не факт что переизберут. Исполняющий обязанности директора… В общем,
– Да не моя это была драка. Ребята просто побузить хотели, а я там особо не при делах, – призналась ему я.
– В двойне обидно!
– Нормально… - усмехнувшись, пожала я плечами.
– Пойдем, - кивнул он мне на дверь. – Сильно не выступай…
– Да какая теперь разница-то!
– И то верно…
Шагнув следом за ним в кабинет, я села на стул стоящий в торце стола, с разочарованием наблюдая, как на кресле великого и могучего покручивается наш завуч – серая и скучная тетка в возрасте.
Пока она вещала комиссии суть ситуации, разыгрывая спектакль – все были уже давно в курсе и перетерли друг с другом заранее, приговор был вынесен и обжалованию не подлежал - я пробежалась по лицам присутствующих.
Стеф Иванович, психолог, преподаватель по изобретательству, философ, зам по научной работе – это мои…
Алла Сергеевна, методист, завуч, главный воспитатель, препод по Матмоделу – это однозначное «нет».
Химичка, математичка, англичанка…
Мда…
– … проголосуем и вынесем решение…
– Ваши любительские постановки мне не очень интересны, – перевела я взгляд на нового начальника, - решение вы вынесли, все в курсе. К чему спектакль? Ради меня? Увольте… - встала я с места. – Что-нибудь, кроме постановочного голосования, предполагалось?
– требовательно уставилась я на нее, и она в шоке отрицательно закачала головой под повисшую идеальную тишину.
– Тогда, всем спасибо, все свободны! – улыбнулась я им и под удивленно-возмущённые взгляды вышла вон.
Внутри осталось чувство неудовлетворенности. Вроде бы я сама заказала, чтобы ситуация решилась без моего участия, но…
Что-то было не так. Я была не готова потерять школу…
Забыв в коридоре свою куртку, я как есть вышла на улицу, где меня сразу же перехватили ребята, выспрашивая, как все прошло. Они мешали мне думать… и я, оглядев их невидящим взглядом, пошла по дороге к жилому корпусу. Перехватив меня за плечи и развернув к остальным, Боречка что-то требовательно мне говорил, но я не могла въехать, и пыталась почему-то снова развернуться в нужном мне направлении, блуждая в своих мыслях.
– Куда? – встал у меня на пути Немец, закатывая глаза, видимо, от моего неадеквата.
– Анют! – шагнул ко мне Русь.
– Ты в порядке?
– Вещи собирать! – наконец-то пришла в себя я.
– И – да, я в порядке, но что-то не так…
Со всех сторон посыпались возмущенные возгласы.
– Стоп! – тормознул всех Боречька, помахав у меня перед лицом
– Устав школы… и по уставу… - открыл он в середине страницу.
– Решение о твоем отчислении должно быть согласовано с твоими родителями, и ими подписан какой-то документ по передачи ответственности, и пока этой подписи нет, ты юридически находишься под ответственностью…
– Родители!?! – напряглась я, поправляя на плечах чью-то куртку, непонятно как уже оказавшуюся на мне.
– Конечно… - кивнул Боречка, - ты ж несовершеннолетняя и они несут ответственность…
В графе «телефон родителей» при поступлении я вписала телефон Виктории, и она была в курсе… и мне почему то показалось это значимым и полностью успокоило, давая какое-то иррациональное завершение тревожащему меня гештальту!
***
Открыв шкаф, мы с Танюшкой разбирали вещи, укладывая их в сумки. Завтра начинались весенние каникулы, и все на неделю разъезжались по домам… Но мои каникулы плавно перетекали в отчисление. Поэтому я планировала забрать сразу все вещи.
Большая часть моей одежды, книг и техники нашли свое пристанище в квартирах друзей – Виктории, Ильи и Женьки, и здесь, не считая учебников и библиотечных книг, было не так уж и много.
Танька тихо ревела…
– Прекращай… - дернула я ее за прядь волос.
– Я же не умираю!
– Для меня умираешь, – покачала она головой. – Потому что, кроме соседства, тебя ничего не связывает со мной. И тебя больше не будет… Ты уедешь, и всё!
– Но я же была у тебя… И как персонаж никогда уже не исчезну. Можно любить меня и так! Есть электронная почта, в конце концов! Ты можешь мне позвонить, и я прочитаю тебе «попытку ревности»!
– улыбнулась ей я. – Не надо расстраиваться! Если я ухожу, значит, я больше не нужна тебе… По другому просто не бывает!
– Бывает! – всхлипнула она. – Вот ты мне нужна, а ты уходишь!
– Всё будет идеально! – чмокнула я ее в висок, притянув к себе. – Ты будешь любить меня в себе, и вспоминать каждый раз, когда мой образ будет ассоциироваться у тебя с чем-нибудь и тебе будет так же тепло, словно я рядом и разговариваю с тобой…
По какой-то непонятной логике Танюшка разрыдалась взахлеб!
В дверь в очередной раз постучались. Но я не хотела сейчас никого видеть, все мои были в расстроенных чувствах, и концентрированное их количество рядом со мной заставляло меня сокращаться от боли и чувства потери, а я и так с трудом справлялась с неадекватом соседки…
Танюшка послушно пошла к двери – я просила ее не пускать никого из наших.
Не оборачиваясь, я продолжила свое занятие, закидывая последние личные вещи в стоящий рядом рюкзак.
– Доволен? – фыркнула у меня за спиной Танюшка, - пришел полюбоваться?!
Это не кто-то из моих…
Это Вторин… - почувствовала я спиной.
Он не отвечал ей. Я чувствовала его потребность поговорить. Он не хотел такого варианта развития событий. Да я и не винила его ни в чем.
Взяв в руки первую попавшуюся свою книжку, я развернулась и шагнула к ним.