Это не наша война

Кошовец Павел Владимирович

– Вам не кажется, что их многовато?
– приостанавливаясь, в сомнении спросил гном.

Тракт плавно заворачивал вправо вдоль выступающей опушки леса. Почему действо разворачивалось не на дороге, а отклонилось к кустарнику и деревьям, где проще всего было устроить засаду, догадаться было не сложно - уруки заманили, а самоуверенный маркиз пошёл на поводу. И действительно, в стороне, у участка свежескошенной травы, стояла распряжённая крестьянская телега... и несколько бездыханных тел.

– Где? Вот это?
– зло бросил Ройчи, не скрываясь, выходя на открытое пространство

и не спеша поворачиваясь в полоборота к вышедшим вслед за ним друзьям: Ностромо и Рохле. Худук притаился недалеко, а Листочек растворился между деревьев.

– Поработаем за просто так. Авось кто-нибудь когда-нибудь оценит наш жест и завалит "спасибами" нашу телегу.

Он бросил пренебрежительный взгляд на заинтересовавшихся тёмных и презрительно сплюнул. Те совершенно не ожидали их увидеть. Может кого-то другого, но не их компанию. Мало того, несмотря на расстояние, уруки будто учуяли чувства, обуреваемые человеком и, продолжая автоматически нарезать круги вокруг одинокого клёна, злобно гримасничали и бросали радостно-возбуждённые взгляды в сторону новых действующих лиц, изредко косясь в сторону подлеска, где в тени замерли ещё две фигуры. Яснее их рассмотреть не получалось, только было понятно, что одна из них крупная, вторая - невысокая, щуплая. Стоило предположить, что там расположились пресловутый подшаман и либо его телохранитель, либо военный предводитель отряда.

– Ну что, повеселимся?
– возбуждённо воскликнул Ройчи, разминая левую руку.

Глава 7.

Разговор на ярмарке:

Первый тролль: - А говорили, что гномы - подземные жители. Я его с трёх ударов не смог в землю загнать.

Второй тролль: - Так это же гном!
– удивляется.
– Его не сразу и перекусишь.

Про ранение он уже забыл. Он находился в том агрессивно-деловом, сосредоточенном состоянии, когда бой с превосходящими силами становится желателен, насколько вообще может быть желанно самоубийство. Он видел только противника, опасного и жестокого, который в случае проигрыша не просто отругает и укоризненно покачает головой, а бесцеремонно расчленит и освежует жертву (особенно популярно было поедание некоторых частей тела отважных воинов - так что к РоГичи, доблестному капитану, уже скорее всего присматривались потенциальные ценители его искусства выживать, так сказать, в гастрономических целях), а после покачает головой, комментируя жёсткое мясо (ведь хороший воин должен быть жилистым и, в принципе, не съедобным). Но о вкусах, как говорится, не спорят, в чужой монастырь со своим уставом, то бишь, меню не ходят, а Ройчи не собирался дискутировать на кулинарные темы - в гробу он видел этих уруков, в самом тёмном месте драконовой задницы, страдающей запором. Пусть это и не их война и правильно

было бы обойти стороной это "развлечение", но... Но обстоятельства, желание, так сказать, развеяться, помахать мечом плюс хорошая возможность уменьшить поголовье тёмных, которым не симпатезировали товарищи по лагерю, и он сам.

– Рохля, покажи им коготь дракона и объясни, что они скоро будут с ним делать!
– весело воскликнул человек, обращаясь к троллю.

Немногословный тролль осклабился и бросил на землю увесистую дубину.

– А мама говорит, что так делать некрасиво, жрать охота.

По виду Рохли не скажешь, что он намерен прислушиваться в данной ситуации к мнению Худука, которого, кстати, не видно, и он не может повлиять на ситуацию.

А человека это всё забавляет.

– Да ты что! А что ещё не рекомендует мама?

– Ну, - потупился Рохля, - много чего-о. Я всё и не по-о-омню, жрать охота.

– Ну, ещё что-нибудь, - настаивал Ройчи с интересом.

– Громко сморкаться, чесаться, - стал перечислять тролль, загибая пальцы, копируя Худука, - пукать, перебивать взрослых, ковыряться в носу, драться...

– Всё-всё-всё!
– поднял руки, сдаваясь, человек, едва сдерживаясь от смеха, повернулся к гному.
– Да гоблин его готовит к высшему обществу! Мы-то птицы иного полёта. Что же ты сейчас собираешься делать?
– к Рохле.

– Показывать коготь дракона и драться, - ответил даже вроде удивлённый недогадливостью человека.
– И пояснил: - Мамы-то нет рядом... И это. Как его, жрать охота, - простодушно завершил, - вы-ы-сшего обчества-а нет.

Ройчи и Ностромо заржали. Может и не очень красиво было отметать таким образом воспитательные потуги гоблина, но уж очень забавно всё это выглядело.

Гном отметил бледность Ройчи и капельки пота, выступившие на лбу. Выходило, что человек не совсем в форме. Но так будет продолжаться недолго. Он покачал головой: единственный выход - ускорить нападение, ибо убрать раненного товарища не представлялось возможным: добровольно он не устранится. Да и им с Рохлей не с руки терять... не самый последний меч Веринии.

Ностромо вздохнул и опять покачал головой, на этот раз восхищаясь сообразительностью человека и... безкомплексностью тролля. Пока Рохля, сняв штаны, демонстрировал урукам своё немалое хозяйство, а жестами показывал, как он ими распорядится, гном повернулся к опёршемуся на меч, стоящему с застывшей улыбкой Ройчи.

– Рой, я хочу пойти на острие.

Это было произнесенно со всей твёрдостью и уверенностью, на которые был сейчас способен гном.

Человек устало усмехнулся.

– Ты рано меня списываешь, - повернул голову на возмущённое гиканье тёмных, очень правильно отреагировавших на его режиссуру - позабыв о гвардейцах, они бешенно нахлёстывали ягиров, направляясь к троице, застывшей у леса.
– Поработаешь на добивании. И потом, ты же знаешь, мне легче работать, когда спина прикрыта, - вздохнул, набирая полную грудь, резко выдохнул.
– Пошли.

– Ты же не будешь делать глупостей?
– спросил Ностромо многозначительно, поведя подбородком в сторону меча.