Это не наша война
Шрифт:
– Ну-ну, не плачь, - посоветовал Ройчи, садясь на ящик и обращая внимание на охранников - как было понятно из слов и действий - тролля.
– Бросим кости?
– На что?
– спустя несколько ударов сердца мрачно поинтересовался Бородавка.
– На вашу удачу, - серьёзно ответил тот.
– Лис, Худ, хватит уже пыль вытирать! Не думаю, что ещё кто-нибудь порадует нас своим появлением. А придут - милости просим, - оскалился в улыбке. Вновь посмотрел на лысого.
– Сейчас появится самый злой из нас, его родственник, - кивнул на Рохлю.
– Мы сейчас поиграем чуть, пока не очнётся ваш вонючка, - действительно, от потерявшего сознание господина
– Он не наш, - ответил здоровый Борода, капельки на лбу ясно говорили, что и для него произошедшее не прошло бесследно. Один чернокожий был невозмутим.
– А жрать его, - нервно сглотнул, - будете прямо здесь?
– А ты что, против?
– с интересом спросил Ройчи.
– Я?.. Нет, просто...
– Тебе неприятно, когда рядом едят свинью? Или ты вегетарианец?..
– Ройчи, прекрати!
– не выдержал эльф, пристраиваясь на соседний ящик возле какого-то поникшего и сгорбившегося тролля.
– Хватит издеваться. Не расслабился ещё, так прирежь их, и дело с концом.
– Листочка после занимательной сцены опять накрыла меланхолия. Да и то, что здесь хорошего: забрызгавшие всё кровью орки, обделавшийся виновник их метаний и переживаний, потеющие интенсивно люди.
– Ну, ты и кровожадный, - сказал с улыбкой человек, подбрасывая в руке игральные кости.
Гоблин появился неслышно, бросил пасмурный взгляд на продолжавших стоять незадачливых охранников, присел над убитым Ройчем орком, перевернул, стал рассматривать выпученное посиневшее лицо. Встал.
– Отщепенцы, - бросил презрительно, это означало, что орки вне кланов и семей. То есть в силу каких-то причин покинувшие свой народ. Ройчи промолчал о том, что Худук и сам такой же.
– Всё, - неожиданно сказал Ностромо обиженно. Оказалось, что закончилась рыба.
– Ещё есть?
– обратился к ближайшему к нему Бороде. Тот согласно кивнул.
– Где?
– тот молча указал рукой на корзину, находившуюся недалеко.
– Тащи.
Здоровяк на негнущихся ногах поплёлся туда.
Гоблин вернулся к друзьям после связывания ещё не пришедшего в себя важного и немигающе уставился на лысого Бородавку.
– Так говоришь, что моего Рохлю водили к бабе?
– Ну да, - ответил тот довольно вызывающе.
– Ты сильный, да?
– осклабился Худук.
– А если так, - сделал пасс рукой, и тот, побледнев, схватился за живот.
– Будешь борзеть - будет голова болеть, - на этот раз коротышка потянулся к голове и со стоном повалился на пол. Худук перевёл взгляд на чернокожего на удар сердца, потом - на подошедшего Бороду.
– Как, понравилось?
– как-то очень тихо поинтересовался.
– Что?
– просипел Борода. Вообще-то это выглядело не очень приятно: огромный мужчина неуверенно мнётся перед меньшим в три раза зелёным нечеловеком.
– Вам понравилось?!
– вызверился Худук.
– Последыши драконьи!
– он вскочил с ящика.
– Вы следы дракона будете лизать, пока язык не сотрётся...
Но тут вмешалась непредвиденная сила: Рохля встал и решительно подошёл к деморализованным людям, встал перед ними напротив взбешенного гоблина.
– Мама, не надо, жрать охота, - тихо, но достаточно твёрдо сказал он.
– Они - хорошие.
Худук несколько ударов сердца испепелял "родственника" взглядом, а потом как-то вдруг сдулся и опустился на ящик.
– Как хочешь. Мы ещё с тобой поговорим, - поднял глаза на чернокожего.
– За услугу, оказанную моему сыну, вы будете вознаграждены жизнью.
Друзья с пониманием отнеслись
– А... он?
– осмелел чернокожий, подбородком указал на того.
Худук покосился на человека и воздел брови, мол, сам начал, сам и отвечай. Ройчи заулыбался, продолжая веселиться.
– Так он же уже дохлый. А я люблю свежатину.
С этим никто не собирался спорить.
– Сейчас выбьем из него денег за моральную компенcацию и покинем это гостеприимное помещение.
– Он у меня сейчас очнётся!
– громко проговорил Ностромо.
– Не хочется задерживаться здесь ни мгновения, - нагнулся и принялся лупить того по щекам.
– Что это было?
– Листочек обеспокоено наклонился к уху Ройчи и кивнул в сторону поверженного работорговца.
Наёмник сделал значительное лицо.
– Надо уметь быть убедительным.
Глава 3.
Играют тролль и гоблин в кости на деньги. Гоблин выигрывает всё, и, чтобы не сердить тролля, проигрывает последнюю монету. Пока тролль радуется выигрышу, гоблин сбегает. Сидит тролль над монетой и думает: "Я выиграл, а пожрать не на что!"
(гоблинский анекдот)
Руфия перелистнула страницу, но буквы мисского шрифта не желали собираться в слова, слова - в предложения, предложения - в смысл написанного. Она со вздохом откинулась на спинку мягкого углового диванчика, расположенного у окна с видом на сад. Это было её любимое место для времяпрепровождения. Всё рядом: невысокий столик на гнутых ножках с фруктами, сладостями, кувшином сока и кувшином воды на одной стороне, на другой - две стопки книг; первая - учебные пособия и литература для изучения, заданная наставниками, вторая - как ни странно для подобного возраста - четырнадцати лет, если пробежаться по корешкам, художественных произведений развлекательного характера здесь не было, в основном документально-исторические опусы, книги по географии Веринии, мемуары известных людей, жизнеописания и биографии значительных и весомых личностей - и другое подобного толка, совсем не ассоциирующееся с прелестной и хрупкой белокурой девушкой. Но только до того момента, как она поднимала от книги серо-зелёные, совсем не детские, глаза. Очень, очень серьёзная девочка, очень начитанная, очень умная. Её внешнее изящество и очарование моментально отступали на второй план, стоило только попасть под требовательный внимательный взгляд, а стоило услышать голос, то возникало непреодолимое желание деликатно сбежать из опасения не оправдать возложенного вопросом доверия, и где-то там, за углом выравнивать дыхание, ощущая себя полным невежей, неучем, дикарём из самой тёмной глухомани. Такое количество взрослых испытало подобное чувство, что остальные, учась на чужих ошибках, при пересечении с младшей принцессой, использовали подобную тактику: улыбка, молчание и упор на занятость и необходимость спешить. Вступать в дискуссии было себе дороже. Прослыть тупым, не взирая на образования, полученные в известных веринийских университетах, было столь же легко, как даме перед выходом поменять на лице расположение мушки. Да, умела, Руфия, не ставя, впрочем, подобных целей, а исключительно из любознательности, так сказать, не прекращая процесса познания мира, поставить в тупик записных всезнаек и прочих демагогов.