Это смертное тело
Шрифт:
Хейверс внимательно посмотрела на него, потому что хотела прочитать его мысли. Ей надо было узнать, почему, как и что все это значит.
— Рада, что вы вернулись, сэр. Я раньше этого не сказала.
— Спасибо.
Линли не добавил, что ему приятно быть здесь, как сказал бы любой на его месте. Значит, быть здесь ему неприятно, подумала Барбара. Для него это просто служба.
— Мне просто интересно… Как она этого добилась?
На самом деле она хотела знать, что все это значит. Почему он вернулся в лондонскую полицию? Что это значит для него, что это значит для нее, что это значит для Изабеллы Ардери, что это значит для человека с властью и влиянием
— Все просто. Она хочет получить эту должность, — ответил он.
— И вы пришли, чтобы ей в этом помочь?
— Да, так уж получилось. Она явилась ко мне домой.
— Ладно, хорошо. — Барбара вздернула на плечо сумку. Ей хотелось узнать от него еще что-то, но она никак не могла заставить себя задать вопрос. — Все теперь как-то по-другому… — Вот и все, что она сумела сказать. — Ну, я пошла. Повторю еще раз: очень хорошо, что вы…
— Барбара… — Голос у него был серьезный и к тому же чертовски добрый. Линли знал, что она думает и чувствует, и всегда знал, а Барбаре это страшно не нравилось. — Это не имеет значения, — сказал он.
— Что?
— Это. Это все неважно.
Оба, точно дуэлянты, уставились в глаза друг другу. Он умел читать, предсказывать, понимать, у него были все эти чертовы межличностные умения, которые делают одного человека хорошим копом, а другого — слоном в посудной лавке.
— Хорошо, — сказала Барбара. — Спасибо.
Они глядели в глаза друг другу, пока кто-то не сказал:
— Томми, вы не посмотрите?.. — и Линли отвернулся.
К ним направлялся Филипп Хейл. Барбара воспользовалась моментом и ушла. По дороге домой она размышляла, правду ли Линли сказал насчет того, что это все неважно.
Ей не нравилось, что ее бывший напарник работает теперь с Изабеллой Ардери, но о причинах этого она задумываться не хотела.
Глава 12
На следующее утро именно из-за того, что ей не хотелось об этом думать, Барбара принялась упаковывать вещи для предстоящего путешествия и постаралась, чтобы ни один предмет, уложенный в дорожную сумку, не встретил одобрения Ардери. Это занятие отняло у нее не много времени и размышлений. Она уже заканчивала, когда в дверь постучали: явился Уинстон Нката. Он благоразумно предложил поехать на его машине, поскольку автомобиль Барбары был весьма ненадежен, к тому же в «мини» ему с его ростом ехать было бы неудобно.
— Открыто, — сказала она и закурила, зная, что Нката не позволит отравлять воздух в его «воксхолле», не говоря уже — кошмар какой! — о микроскопических частицах пепла.
— Барбара Хейверс, разве ты не понимаешь, что давно должна бросить курить? — заявила Хадия.
Барбара отвернулась от кровати, на которой укладывала вещи в сумку, и увидела не только свою маленькую соседку, но и отца Хадии. Оба стояли в дверях ее домика. Хадия сложила на груди загорелые руки и выставила вперед ногу, словно собиралась потопать ею, как это делает рассерженный учитель перед нерадивым учеником. Ажар стоял позади дочери с тремя пластиковыми контейнерами для еды.
— Это с прошлого вечера, Барбара, — улыбнулся Ажар. — Курица-джалфрези — мое фирменное блюдо, а чапати [40] приготовила сама Хадия. Может, пригодится вам сегодня на ужин?
— Чудесно, — сказала Барбара. — Куда лучше, чем банка со спагетти по-болонски и тост с чеддером, которые я себе запланировала.
— Барбара… — Голос Хадии остался ангельским даже после такого
— Вот только…
И Барбара спросила, сохранится ли эта еда в холодильнике, так как она уезжает на один-два дня. Не успела она разъяснить, в чем дело, как Хадия вскрикнула от ужаса, ворвалась в комнату и вытащила из-за телевизора то, что Барбара беспечно туда забросила.
40
Традиционные индийские лепешки из пшеничной муки.
— Что ты сделала со своей красивой юбкой в форме трапеции? — спросила она и встряхнула упомянутый предмет. — Барбара, почему ты ее не надела? Ты что, не хочешь ее носить? Почему она валяется за телевизором? Ты только посмотри, она вся в шерсти.
Барбара вздрогнула. Попытавшись выиграть время, она взяла у Ажара пластиковые контейнеры и стала ставить их в холодильник, стараясь не показывать ему то, что находится внутри, поскольку это напоминало эксперимент по созданию новой формы жизни. Пепел сигареты, которую она зажала в зубах при этом маневре, просыпался на футболку, вопрошавшую у мира: «Сколько жаб должна поцеловать одна девушка?» Барбара стряхнула пепел, размазала пятно и тихонько выругалась, а потом вспомнила, что ей нужно ответить хотя бы на один из вопросов Хадии.
— Ее нужно переделать, — сказала она девочке. — Юбка чересчур длинная. Мы ведь с тобой с самого начала решили это сделать, когда я ее примерила, помнишь? Ты сказала, что она должна быть до середины колена, а она гораздо длиннее, это же некрасиво.
— Но почему она лежит за телевизором? — резонно спросила Хадия. — Если ты собиралась ее укоротить…
— А! Это. — Барбара пошевелила мозгами. — Если я повешу ее в шкаф, то наверняка забуду о ней. А там, за телевизором… Каждый раз, когда буду его включать, что я увижу? Юбка напомнит мне, что ее нужно укоротить.
Хадию это не убедило.
— А как же макияж? На тебе сегодня и косметики нет, Барбара. Я могу тебе ее наложить, ты же знаешь. Я каждый день видела, как это делает мама. Мама постоянно пользуется косметикой, правда, папа? Барбара, ты знаешь, что мама…
— Хватит, khushi, [41] — сказал Ажар дочери.
— Но я только хочу сказать…
— Барбара занята, ты же видишь. А нам с тобой пора на урок урду. — Ажар обратился к Барбаре: — Поскольку сегодня у меня в университете всего одна лекция, мы хотели пригласить вас после урока Хадии на прогулку по каналу к Регентскому парку. Там мы могли бы съесть мороженое. Но, кажется… — Он махнул рукой на дорожную сумку Барбары, все еще не застегнутую.
41
Любимая (хинди).
— Я еду в Хэмпшир, — сказала она и увидела в раскрытую дверь домика Уинстона Нкату. — А вот и мой кавалер.
Нкате пришлось пригнуться, чтобы войти в дом, а войдя, он заполнил собой все помещение. Как и Барбара, он надел более удобную одежду. В отличие от нее он выглядел профессионально. Но ведь ментором его по части одежды был Линли, а Барбара не могла себе представить Линли небрежно одетым. На Нкате были брюки и бледно-зеленая рубашка. Стрелки на брюках вызвали бы слезы умиления у военного человека. Барбара поразилась, как ему удалось проехать по Лондону и совершенно не измять рубашку? Да разве это возможно?