Это твоя жизнь
Шрифт:
— Спасибо. У всех все в порядке?
— Ага, все в порядке, Джимми. Тамсин что-то дуется, зато польза от нее огромная, есть кому повесить в ноздри запасные шампуры.
И я снова услышал, как все хохочут, после чего сказал, что увидимся, когда они вернутся. Это же я придумал шутить над Тамсин. А Нэнси сейчас игриво ударила по руке Дэйва.
В тот день я даже и не пытался работать. Они, наверное, решили мне не говорить, что едут в отпуск Кто-нибудь вспомнил: «А как насчет Джимми? Зовем?» — и они согласились, что смысла нет и лучше поехать без меня. Последнее фото, которое я вставил в рамку, было датировано прошлым августом: я стоял далеко в море и махал рукой. Махал на прощанье: пропал без вести, считайте его знаменитым.
На
Как чудно! Вот большой клочок травки! Буду бегать, бегать, бегать, нет, стоп! Вот большая ветка, я ее схвачу, боже, ну и тяжесть, просто подниму за конец и буду таскать кругами, кругами, однако, погодите, вот еще что-то, жужжит рядом, вот я его! Ам! Ам! Ам! Упустила, ну ладно, вверх на холм, покатаюсь на спине, теперь прыг-скок, сломя голову вниз с холма, вот чудо, просто сказка, это же такое веселье, лучше в мире не бывает!
Год назад, встретив здесь, на холме, Билли Скривенса, я пришел в восторг, мне было лестно находиться рядом с ним, я испытывал невероятную радость от того, что дышу одним воздухом со знаменитостью. Но сейчас эта валюта обесценилась. Я повидал вблизи столько знаменитостей, так часто наблюдал их недостатки и слабости, что звезды превратились для меня в простых смертных. Они вовсе не глянцевые чародеи с идеальной жизнью и не одержимы манией величия. Я успел понять, что и у знаменитостей есть свои проблемы, что их снедают те же тревоги и та же неуверенность, что и всех остальных. Кто-то поспокойнее, а у кого-то идиосинкразия разрастается до таких размеров, что малейшая неудача вызывает жуткий невроз. Я видел, как мультимиллионеры утаскивали домой все бесплатные пакетики с салфетками из раздевалки. Я слышал, как одна робкая актриса, забравшись на заднее сиденье своего лимузина, звонила агенту и просила позвонить шоферу, чтобы тот убавил мощность кондиционера. Нет, это не настоящая жизнь.
Разумеется, у них было нечто иное, без чего я так надеялся обойтись. Талант. Именно тот бесконечный золотой запас, который я тщетно пытался сплести из соломы. Я понимал, что не смогу сохранить стиль жизни знаменитости, если не выйду на сцену и не сделаю то, чем прославился. Развязка моего нечаянного эксперимента была близка. Хотя и можно недолго побыть знаменитым просто потому, что ты знаменит, но талант или его отсутствие не скроешь.
Вдали показался коттедж Стеллы Скривенс. И всего-то надо было дойти до него и объяснить, что я не смогу выступить на благотворительном концерте, потому что в тот день похороны моей бабушки. Нет, лучше по-другому: мне вырезают яичко, только не хотелось бы предавать это огласке. Да, точно: и похороны бабушки, и вырезают яичко, — в общем, я никак не смогу.
Альтернатива — вернуться домой и опять выдавливать из себя юмореску. Подумав об этой перспективе, я невольно ускорил шаг в направлении коттеджа. Я сдался. Хватит.
Тяжелые ворота были увиты жимолостью. К крыльцу вела тенистая аллея — тоннель из переплетенных увядающих роз и буйного плюща. Дверь в дом оказалась приотворена, но на мой звонок никто не отозвался. Я еще раз дернул за шнур старомодного звонка, но шаги или собачий лай так и не раздались. Бетти я оставил привязанной к столбу у ворот, потому что у лабрадора Билли Скривенса, как и у его покойного хозяина, была слава любителя вскочить на любую самку, а такой поворот вряд ли поможет мне в предстоящем неловком разговоре. Я подумал, что Стелла, наверное, в саду, обошел вокруг дома, вернулся к крыльцу и только потом толкнул наконец входную дверь и робко крикнул: «Эй!»
На кухонном столе стояла грязная посуда. На камине я увидел фотографию: Стелла, Билли
И тут я заметил в старом кресле большую коробку, полную бумаг, фотографий и каких-то документов. Не устояв перед соблазном, я быстро перебрал папки. Сценарий одного из старых шоу Билли, какие-то нудные рецепты, несколько бессмысленных обрывков… А вот копия контракта с Би-би-си. Я бережно вынул листки из коробки и с любопытством просмотрел. Из документа явствовало, что Билли получал по 75 тысяч фунтов за выступление. Я вспомнил, что за несколько недель до смерти Билли между его агентами и Би-би-си разразилось подобие холодной войны. Вещательная корпорация критиковала агентов за жадность, а те требовали повысить оплату. Через пару дней корпорация пошла на попятный, отдавая дань признания великому артисту, чей путь так трагично прервался в самом расцвете.
Внезапно сзади раздался громкий шум. Я запаниковал и виновато сунул документы в коробку и только тогда понял, что в коридоре бьют напольные часы. Нервничая, я еще пару минут изучал содержимое коробки и уже собрался бросить это дело, но вдруг заметил несколько листов, плотно заполненных чрезвычайно мелким шрифтом. Я вытащил бумаги и просмотрел убористый текст. С первой же фразы стало ясно, что это юмористический рассказ. Руки у меня дрожали, и все же я не мог не улыбнуться от вступительной шутки. Это не шло ни в какое сравнение ни с чем из того, что я когда-либо написал. Вторая строка была еще лучше, а развязка стала для меня таким сюрпризом, что я засмеялся вслух.
Я почти слышал голос Билли и все же не узнавал материал. Внизу на первой странице была напечатана дата — за два дня до смерти Билли. До меня вдруг дошло, какое колоссальное открытие я сделал: видимо, рассказ написал сам Билли, возможно, это его последнее произведение. Да ему цены нет. Часть истории эстрады, причем рассказ ни разу не исполнялся. Я положил листы назад в коробку, затем воровато огляделся, снова выхватил и засунул во внутренний карман. В этот миг где-то наверху хлынула из крана вода, а в мои вены вдруг хлынул адреналин. Над головой заскрипели половицы. Я на цыпочках торопливо прокрался к двери. Со старой фотографии на стене на меня понимающе глядело лицо Билли. Поскользнувшись на дорожке, я рванул по зеленому тоннелю к воротам. Отвязывая Бетти, я косился на дом. Шторы наверху по-прежнему были задернуты. Наверное, Стелла принимала душ, а собаку кто-нибудь выгуливает. Надо ей быть осторожнее, иначе любой может войти и что-нибудь украсть.
Юмореска оказалась просто идеальной. Она подходила к моему голосу и к моей манере, которую я усвоил в своих телероликах, догадываясь, что подсознательно копирую манеру Билли. Монолог был фантастический: тут и намеки, и ударные остроты, сюжет нарастал с каждой строчкой и разрешался великолепной кульминацией, которая наверняка покорит весь зал. И еще полстраницы текста для неизбежного выхода на бис. Правда, не о рыбах, но нельзя же получить все тридцать три удовольствия. Зато теперь я был во всеоружии. Теперь я верил, что справлюсь.
В детстве у нас была книжка с картинками «Билли и его бутсы» — о том, как стоило только мальчику надеть волшебные старые бутсы великого кудесника мяча, и он превращался в гениального футболиста. И в лондонский «Палладиум» я принесу нечто похожее — «Билли и его шутки». Меня защитит магический номер, напичканное остротами гипнотическое заклинание, которое околдует моих зрителей и всех, кто меня услышит. Теперь меня не остановить. После долгих недель страха я с нетерпением ждал субботнего вечера. Я бродил по спальне, читая текст с необычной для меня развязностью и уверенностью. Вечер готовился как памятный концерт по случаю годовщины смерти Билли Скривенса, а есть ли большая дань уважения, чем исполнить его последний монолог? Пускай я один знаю, что это монолог Билли, здесь дело в принципе.