Это вам не сорок кошек!
Шрифт:
Впрочем, тролля Василиса не впечатлила.
— Эта дохлятина?! — скривился он. — Хищник?! Пха!
Откровенно говоря, я даже испытала облегчение.
— Опять он! — услышала я шепот, когда чуть приотстала от Рорха, и обернулась. Меня догнала Карила — одна из лаборанток ветклиники.
Лаборантов там было двое — красавица-блондинка Карила и тощий сутулый юноша в очках, чье имя я так и не запомнила вчера, когда мне его представили. Вообще-то оба они были дипломированными ветврачами, но Ягубов взял их пока только на стажировку. Судя по всему, как начальник он — сущий зверь. Несмотря на беготню с сачком. Оба лаборанта у него ходили по струнке,
— Он что, уже приходил? — я отстала от тролля еще на пару шагов, чтобы расспросить Карилу.
— А как же! — та еще больше понизила голос и торопливо зашептала, — ты что, в зеркале отзывы о приюте на Лирку не читала?
Девушка нервно одернула подол своего снежно-белого медицинского халата.
— М-м… — вообще-то я толком еще не научилась пользоваться информационными зеркалами. Похоже на Интернет, но все же не совсем то же самое. — А что?
— Он уже раз пять приходил, — Карила затараторила со скоростью по меньшей мере пятьсот слов в минуту. — Всех наших зверей наизусть знает. И все ему не такие. А потом такие отзывы писал! И персонал у нас хамит и ничего не знает, и грязно, и тупые тут все, и животные какие-то задохлики непонятные, в дом взять стыдно, и может, их тут даже не кормят, и вообще… в общем, каких только гадостей не начитались уже. Я как-то его профиль посмотрела — так он обо всех местах, где бывает, в зеркало такие отзывы пишет. Как будто специально ходит в харчевню не чтобы поесть, а чтобы потом написать, что там тараканы и разносчица в передник сморкается, а жаркое тухлое. Вот и про нас… — Карила закусила губу. — А ведь многие верят! И ведь, что поразительно! С ним как-то жена приходила. Так госпожа Рорх — милейшая тролльша! И муж он, говорит, замечательный. И отец. И работник прекрасный. Она, бедняжка, вообще в толк взять не может, почему их из любой харчевни выгнать пытаются, она-то его гадостей не читает…
Глубоко негодующе вздохнув, Карила покрепче стиснула руку на длинной рукояти огромного сачка, и я наконец обратила на него внимание.
— Слушай, а что вы сачком-то…
— Ой! — прервала меня лаборантка и, распахнув глаза, тоже уставилась на сачок в своей руке, будто только теперь о нем вспомнила. — Извини, мне пора!
Ничего не объясняя, она сорвалась с места и, свернув с дорожки, побежала по траве, размахивая сачком.
Я проводила девушку взглядом и пожала плечами. Что бы все эти ветеринары ни ловили сачком, это сейчас не так уж важно. Главное — у меня появилась идея насчет питомца для господина Рорха!
Все дело в том, что во время вчерашней экскурсии профессор Кирреску ну очень явно не хотел меня пускать в дальнюю часть распределительного центра. Причем удивило это не только меня, но и принца Лиама.
…А потом — по отчаянным взглядам, которые профессор бросал на меня, повышенной вежливости к моему спутнику и другим мелким признакам — я вдруг догадалась, что пускать он не хочет именно принца. Хуже того — Его Высочество об этом тоже догадался. И закономерно пожелал ту самую часть распределителя проинспектировать.
Собственно, ничего такого уж криминального — лично на мой взгляд — там не обнаружилось. Просто еще пара зверушек. Только, похоже, они не значились на балансе. И вообще не относились к ведению приюта.
— Видите ли, — заметно нервничая, пояснял профессор, — поскольку я здесь на сугубо добровольных началах, руководство приюта всегда шло мне навстречу в некоторых вопросах…
— Руководство
— Ээээ… мда, — слегка смутился профессор. — И я уверен, что вы всегда были готовы пойти навстречу науке! Понимаете, некоторые звери… они не бездомные одомашненные… и не редкие… но представляющие интерес для науки! И ввиду сложности их изучения в естественной среде обитания я…
— То есть это дикие звери? — ледяным голосом переспросил принц.
— Н-не совсем…
— Я запуталась, — честно сообщила я. — Так они дикие или домашние?
— Они… — профессор продолжал страдальчески мяться, — ммм… в некотором роде… я бы сказал — паразитические. Даже, в некотором роде, возможно… карантинные.
Кажется, брови у меня и принца взметнулись одновременно.
— Так я не понял, — осторожно уточнил Лиам Наорский, — вы кормите их за счет приюта?
— Ни в коем случае! — с жаром возразил профессор. — Это было бы совершенно невозможно! И более того — абсолютно аморально!
Мы с принцем переглянулись и воззрились на него еще более внимательно.
А профессор, тяжко вздохнув, заговорил тем самым своим особенным тоном, который упорно напоминал мне о незабвенных интонациях Николая Дроздова.
— Перед вами, господа, уникальный экземпляр адской белочки. Уникальный, как вы понимаете, не в силу редкости, а в силу того, что изловить это создание крайне сложно…
Адская белочка, сидевшая в клетке с толстыми металлическими прутьями, совершенно соответствовала своему названию. Она была крупной, рыжей и пушистой… а еще у нее были горящие алые глаза и исключительно глумливое выражение морды.
— Способ питания адской белочки до сих пор не выяснен. Более того — совершенно неясна ее природа. Некоторые мои коллеги склонны относить ее к нечисти, а не к животному миру. Впрочем, вопрос остается спорным, и я намерен…
Профессор поправил очки, явно намереваясь толкнуть лекцию, однако тут вмешалась совершенно невежливая я.
— Так что она ест?
— Она не ест! — оскорбленно возразил профессор. — Она… приходит. К людям в крайней стадии алкогольного опьянения. С неизвестной целью! Существует версия…
— Ясно, — не менее невежливо, чем я, и очень мрачно прервал его принц. И ткнул пальцем в соседнюю клетку. — А этот?
— Не менее уникальный экземпляр! — ничуть не обиделся и даже воодушевился наш внештатный консультант. — Неписец!
— Какой-то он… пегий, — с сомнением протянула я, разглядывая странную зверушку, похожую на песца, но какого-то уж очень облезлого. И вдобавок — странного окраса, в котором шерсть рыжего, черного и серого цвета росла вперемешку. Как будто песца скрестили с черепаховой кошкой. Глаза у зверька были тоже красными, только не горящими, как у белочки, а маленькими и слезящимися. Единственное, что в этом звере выглядело совершенно здоровым — это зубы. Кривоватые, зато даже на вид бритвенно-острые и белоснежные.
Ах да — и когти. Тоже очень, очень впечатляющие. И определенно здоровые.
— Так не песец же! — пояснил профессор. — С его способом питания как раз все совершенно ясно. И даже исследования здесь мы уже завершили. Один из моих аспирантов намерен написать о нем диссертацию. Но, боюсь, здесь у нас возникла некоторая этическая дилемма. Совершенно неясно, что будет более аморальным деянием — оставить неписца в клетке или выпустить на волю, позволив, таким образом, найти донора…
— А что он ест? — подозрительно уточнила я.