Этот бессмертный
Шрифт:
— По-моему, Хасан просто пробует новую курительную смесь — мутировавшую полынь или что-то вроде этого.
— Анжелсу, — стояла она на своем. — Твой друг станет убийцей, ибо Анжелсу — Бог смерти и посещает только своих.
— Мама Жюли, — сказал я. — Хасан и так убийца. Если бы ты получала по жевательной резинке за каждого убитого им человека и пыталась сжевать ее всю, то превратилась бы в бурундука. Он профессиональный убийца, обычно — в рамках закона. Поскольку на Материке преобладает дуэльный кодекс, то свою работу он выполняет в основном там. Ходят слухи, что иной раз он совершает и незаконные убийства, но
— Поэтому объясни мне, — закончил я, — Анжелсу — бог профессиональных убийц или просто любителей крови? Между ними ведь должна иметься разница, не так ли?
— Для Анжелсу — нет, — возразила она.
Дос Сантос, пытаясь прекратить этот спектакль, схватил Хасана за запястья и попытался развести его руки в стороны. Но… Ну, попробуйте как-нибудь согнуть прутья клетки — и вы получите примерное представление.
Я пересек комнату, моему примеру последовали еще несколько человек. Это было сделано вовремя, потому что Хасан заметил, наконец, что перед ним кто-то стоит, и высвободил руки. А затем молниеносно извлек из-под плаща стилет с длинным лезвием.
Применил бы он его и в самом деле против Дона или еще кого-нибудь — вопрос спорный, но в тот же миг Миштиго заткнул большим пальцем свою бутылку с кокой и ударил ею Хасана за ухом. Тот рухнул ничком, и Дон подхватил его, а я выковырял нож из его пальцев. Миштиго же вернулся к своему занятию и допивал коку.
— Интересная церемония, — заметил веганец. — Никогда бы не заподозрил, что в этом здоровяке скрываются такие сильные религиозные чувства.
— Это лишь доказывает, что никогда нельзя быть чересчур уверенным, не так ли?
— Да, — он показал на зрителей. — Они все пантеисты, правда?
Я покачал головой.
— Первобытные анимисты.
— Какая разница?
— Ну, этой только что опустошенной бутылке предстоит занять место на алтаре, или, как его называют, пе, в качестве сосуда для Анжелсу, поскольку она вступила в тесные мистические отношения с этим богом. Именно так смотрит на происшедшее анимист. А пантеист мог бы просто немного расстроиться из-за того, что кто-то является на его церемонию без приглашения и создает беспорядок, вроде только что устроенного нами. Пантеиста такое могло бы побудить принести незваных гостей в жертву Агуэ Войо, богу моря, ударяя их по головам таким же церемониальным образом и сбрасывая с пристани. И, следовательно, мне не придется объяснять Маме Жюли, что все эти люди, стоящие вокруг, глазея на нас, на самом-то деле анимисты. Извините, я на минуту отлучусь.
На самом деле все обстояло далеко не так плохо, но я хотел немного встряхнуть его. По-моему, это удалось.
Извинившись и попрощавшись, я подобрал Хасана. Тот вырубился, и только у меня хватило сил унести его.
На улице никого, кроме нас, не было, а большая огненная ладья Агуэ Войо разрезала волны где-то сразу за восточным краем неба, забрызгивая его своими любимыми красками.
Идущий рядом со мной Дос Сантос сказал:
— Наверно, вы были правы. Возможно, нам не следовало увязываться с вами.
Я не потрудился ему ответить, но Эллен, шедшая впереди с Миштиго, остановилась, обернулась и заявила:
— Чепуха. Если бы вы не пошли, мы бы лишились драматического монолога винодела.
К тому моменту я поравнялся с ней, и обе ее руки метнулись вперед и обхватили
— Э! Мм! Ик! Я одержима Анжелсу, и ты получишь свое, — а затем рассмеялась.
— Сейчас же отпусти, а то я брошу в тебя этого араба, — пригрозил я, сравнивая оранжево-шатеновый цвет ее волос с оранжево-розовым цветом неба позади нее и улыбаясь. — А он, между прочим, тяжелый.
И тогда, за секунду до того, как отпустить меня, она немного сжала горло — чуточку сильно для игривого поступка, а затем вернулась под руку Миштиго, и мы снова пошли.
Ну, женщины никогда не дают мне пощечин, потому что я всегда успеваю повернуться другой щекой, а они боятся грибка. Поэтому, полагаю, легкое придушивание — единственная альтернатива.
— Ужасающе, но интересно, — сказала Рыжий Парик. — Чувствовала себя странно. Словно что-то во мне плясало вместе с ними. Странное это было ощущение. Я, в общем-то, не люблю танцы — любого рода.
— Что у вас за акцент? — перебил я. — Я все пытаюсь определить его.
— Не знаю, — ответила она. — Я франко-ирландка. Жила на Гебридах, а также в Австралии и в Японии, пока мне не исполнилось девятнадцать…
Именно тут Хасан застонал и напряг мускулы, и я ощутил резкую боль в плече.
Я поставил его на порог какого-то дома и встряхнул. Из него выпали два метательных ножа, еще один стилет, очень изящный вакидзаси [9] , большой охотничий нож с зазубренным лезвием, несколько гаррот и небольшой металлический футляр, содержащий разные порошки и пузырьки с жидкостями, которые я не стремился изучать особенно тщательно. Мне понравился вакидзаси, и я оставил его себе. Он был фирмы «Кори-кама», очень изящный.
9
Вакидзаси — малый самурайский меч.
На следующий день, можно сказать даже — вечер, я коварно залучил старину Фила, твердо решив использовать его в качестве цены за допуск в номер Дос Сантоса в отеле «Ройяль». Радпол все еще благоговейно чтит Фила как Тома Пейна Возвращения, хотя тот и начал клятвенно отказываться от этого примерно полвека назад, во времена, когда начал набираться мистицизма и респектабельности. Хотя «Зов Земли», безусловно, — самая лучшая вещь из всего написанного им, он также набросал и Тезисы Возвращения, послужившие детонатором той каши, которую я заваривал. Нынче он может отрекаться сколько угодно, но тогда он был смутьяном. И я уверен, он по-прежнему собирает раболепные взгляды и яркие эпитеты, которые продолжают приносить ему эти Тезисы до сих пор, и время от времени вынимает их, смахивает с них пыль и разглядывает не без удовольствия.
Кроме Фила я захватил с собой и предлог — мол, хочу посмотреть, как чувствует себя Хасан после прискорбного удара, полученного в хумфосе. На самом-то деле я хотел получить шанс переговорить с Хасаном и выяснить, сколько он согласен сообщить мне о своем последнем задании, если он вообще готов хоть что-нибудь сообщить.
Поэтому мы с Филом прогулялись туда. Идти от комплекса Управления до «Ройяля» было недалеко — примерно семь минут неспешным шагом.
— Ты уже написал элегию в мою честь? — спросил я.