Этот мужчина
Шрифт:
Он расстегивает «ролекс» и кладет на кухонный островок.
— Если это доставит тебе удовольствие.
О да, доставит. Мысленно подбадриваю себя. Я могу это сделать, я могу это сделать. Глубоко вдыхаю и, смело встречая его взгляд, поднимаю руки к верхней пуговице, желая, чтобы пальцы меня слушались. С каждой расстегнутой пуговицей его лицо напрягается все сильнее, и это придает мне смелости. Если это не выкрутас, то тогда не знаю, что это такое.
Расстегиваю рубашку, позволяя ей распахнуться, и наблюдаю, как он ведет взглядом по
— Мне нравится, когда на тебе кружева, — шепчет Джесси.
Я улыбаюсь. Теперь я по-настоящему увлеклась своим делом. Уверенно тянусь к ширинке брюк и, пока он наблюдает, лениво расстегиваю одну пуговицу за другой. С каждой секундой его учащенное дыхание усиливается, сходящий на нет самоконтроль заставляет его прикусить губу до крови.
Как только все пуговицы расстегнуты, просовываю руки вперед, готовая стянуть брюки, но не делаю этого. Мне нравится эта смена ролей.
Джесси смотрит на меня горящим от отчаяния взглядом.
— Я могу сорвать их в два счета.
— Но ты этого не сделаешь. — Мой голос хриплый и манящий. Я ошеломлена собственной дерзостью. — Подождешь.
Я сбрасываю туфли, и они разлетаются по кухне. Джесси провожает их взглядом, затем, вопросительно выгнув брови, оглядывается на меня.
— Ты заходишь слишком далеко, не находишь?
Я сладко улыбаюсь, когда понемногу, дюйм за дюймом, спускаю брюки-капри и сбрасываю их. Стою перед этим великолепным мужчиной в коралловом кружевном белье, растеряв всю сдержанность. Это стало для меня настоящим открытием. Кто бы подумал, что я могу быть такой дерзкой? Мне нравится командовать!
Он поднимает руку, чтобы погладить меня по груди.
— Нет, — твердо изрекаю я, и его рука проходит мимо. Джесси не касается меня, но исходящее от него тепло заставляет меня почти задохнуться. Я приказываю ему ждать, а сама чувствую то же отчаяние, что и он. Самообладание пошатывается, но мне нравиться эта власть.
— На хер тебя, — бормочет он, опуская руку.
— Было бы здорово.
Джесси ухмыляется.
— Умоляй.
Умолять? Как все так быстро вернулось на свои места? Ну уж нет.
— Я бы предпочла обойтись без этого.
— Ава, оставь свои волосы в покое. — Его глаза еще больше темнеют. Я отпускаю волосы, а он опускает глаза. — На тебе все еще нижнее белье.
Я смотрю вниз.
— И что ты собираешься с этим делать?
— Я — ничего. —Джесси пожимает плечами. — Если только ты не начнешь умолять...
— Не начну, — невозмутимо говорю я. Я не отступлю.
— Тогда, возможно, мы пробудем здесь какое-то время.
— Возможно, — соглашаюсь я.
— Может, до
Ах, ты, хитрый черт! Джесси просто так не сдастся? Я прищуриваюсь, он поднимает брови. Итак, мы находимся в тупике, и никто из нас не хочет делать первый шаг. Он должен! Это он заявил, что не хочет, чтобы я страдала херней, так что помоги ему Бог…
Что же делать? Как поступить? А потом меня осеняет.
— Извини, но мне некогда страдать херней. У меня завтра работа. — Я поворачиваюсь, намереваясь уйти, и слышу знакомое рычание, которое мне так нравится. Джесси обхватывает меня за талию и отрывает от пола. Я оказываюсь перекинутой через его предплечье. Ничего не могу поделать... смеюсь.
Он делает шаг в сторону кухонного островка и разворачивает меня, усаживая на холодный мрамор. Его глаза полны недовольства моей маленькой шуткой.
— Леди, когда, твою мать, ты научишься слушать? Ты никуда не пойдешь. — Взяв меня за талию, он раздвигает мне бедра и протискивается между ними, его лицо смертельно серьезно.
Я все еще оправляюсь от приступа смеха, но он быстро проходит, когда Джесси тянет меня вперед, и я встречаюсь с его пахом, эрекция трется об меня в нужном месте. Со стоном я кладу руки ему на шею.
— И следи за своим языком, — ворчит он, на лбу появляется хмурая морщинка — то ли от сосредоточенности, то ли от беспокойства. На этот раз от беспокойства. Неужели он всерьез думает, что я никогда не уйду?
Что? Совсем никогда?
— Прости, — искренне извиняюсь я. Мне не следовало так с ним играть. У него, очевидно, проблемы с неподчинением.
— Ты и вправду знаешь, как задеть меня, — бормочет Джесси. — С этого момента все делаем по-моему.
Я надуваю губы.
— Мы всегда все делаем по-твоему.
— Точно. Привыкай.
Он стоит передо мной, стягивая джемпер через голову, сбрасывая ботинки и быстро расправляясь с джинсами и боксерами. Я терпеливо сижу и с удовольствием наблюдаю, как он раздевается. Этот мужчина — настоящее божество. Мой взгляд проходится по прекрасному телу, ненадолго останавливаясь на шраме, и замирает на толстом пульсирующем члене.
— Некрасиво так откровенно пялиться, — тихо замечает Джесси.
Я перевожу взгляд на него, не зная, имеет ли он в виду то, что я смотрю на шрам или на восхитительное мужское достоинство. Он не вдается в подробности. Снова подходит ко мне, заводит руку за спину, расстегивает лифчик, медленно стягивает его и отбрасывает в сторону.
Опираясь о край стола, Джесси наблюдает за мной, а я, в свою очередь, смотрю за тем, как он наклоняется и берет в рот сосок, медленно кружа по нему и ударяя языком.
Вздыхаю в чистом, беззастенчивом блаженстве, протягиваю руку, запутываясь пальцами в его волосах, пока он уделяет внимание каждой из моих грудей. Откидываю голову назад и закрываю глаза, впитывая ощущения его заботливого рта. Я не против того, чтобы он взял все под свой контроль. На самом деле, мне это очень нравится.
Ленивым движением языка он начинает следовать вверх по моему телу, завершив путь нежным поцелуем на подбородке.