Этот разрушительный элемент
Шрифт:
Лаклан.
Я сглатываю, борясь с нахлынувшим страхом. Мне посчастливилось запереть его в кабинете несколько недель назад, но, судя по всему, ему удалось выбраться. Протолкнувшись сквозь детей, я на цыпочках подхожу к двери и выглядываю в коридор. Он совершенно пуст, но в мерцающем свете ярких треугольных ламп замечаю, как кто-то поднимается по лестнице. Высокий мужчина в темной куртке. Я разглядела лишь его руку, но это может быть лишь Лаклан. Видимо, из-за толчков дверь в его кабинет открылась, и теперь он идет за нами.
Снизу раздается тихое всхлипывание. Я опускаю глаза и натыкаюсь на Леобена.
– Он выбрался, –
Я киваю, стараясь сдержать эмоции.
– Не волнуйся. Я не позволю ему забрать тебя.
Человек на лестнице замирает, а через мгновение лабораторию сотрясает еще один толчок. Думаю, Лаклан услышал нас и теперь вернется сюда. Вот только дверь в лабораторию не запирается, так что мне не удастся остановить его, если мы останемся тут. Да и я не позволю ему причинить боль этим напуганным детям, которые вот-вот расплачутся.
Я понимаю, что они ненастоящие, но при виде страха в их глазах сердце все равно щемит от боли. Да, эти малыши лишь образы симуляции, но из их глаз текут слезы, а из ран – кровь.
Может, когда-нибудь и Лаклан истечет кровью.
– Пойдемте, – шепотом зову я, после чего подаю детям знак рукой, чтобы следовали за мной.
Я выскакиваю в коридор и бегу к крошечной кладовке, скрывающейся за одной из соседних дверей. Там тесно и темно, а вдоль стен выстроились полки с лабораторным оборудованием. Дрожащие дети с широко раскрытыми глазами заскакивают внутрь вслед за мной, и я успеваю захлопнуть дверь за секунду до того, как в коридоре вновь раздаются шаги. От очередного толчка стакан, стоящий на полке рядом со мной, летит на пол. Но никто из детей даже не шелохнулся. Человека в коридоре они боятся больше, чем разбитого стекла на полу. И трудно их осуждать за это.
Шаги за дверью у меня за спиной становятся громче. Сердце колотится в груди. Кто-то из детей тихо всхлипывает. Я осматриваю полки в поисках ножа, скальпеля, да чего угодно, но нахожу только блестящие осколки стекла на плиточном полу. Опустившись на колени, я поднимаю один из них и сжимаю в кулаке. Края впиваются в кожу, и по костяшкам пальцев струится кровь, но эта рана ненастоящая. Это не моя боль и не мое тело.
Сейчас я что-то подсознательное. Что-то сотканное из силы воли и настойчивости, живущее по непонятной мне причине. Но в одном у меня нет сомнений – я больше не позволю Лаклану Агатте причинять нам боль.
Шаги уже близко, а через мгновение щелкает ручка. Я слышу его дыхание, чувствую, как он замер за дверью. Развернувшись, я хватаюсь за ручку и толкаю дверь. А затем плавным движением всаживаю осколок ему в бок.
Стекло врезается в мою ладонь, когда острые края прорезают его кожу. Он отшатывается и, схватившись за бок, смотрит на меня широко раскрытыми от шока глазами. Кровь вытекает из раны и пропитывает рубашку.
Вот только это не Лаклан.
К противоположной стене прижимается Леобен. Не маленький мальчик, дрожащий у меня за спиной, а человек, которого я знала в реальном мире. Высокий, широкоплечий мужчина с татуировками и копной светлых волос.
И сейчас он с ужасом смотрит на меня.
– Какого черта ты творишь, кальмар?
Глава 3
Взрывная волна от бомб-пуговок сотрясает стены и сбивает меня с ног. Я с силой ударяюсь о каменистый пол пещеры и тут же пытаюсь отползти назад, подальше от обрушивающегося потолка.
И вдруг все стихает.
– Цзюнь Бэй? Ты в порядке?
Шум в ушах стихает, сменяясь взволнованными приглушенными голосами. Это Рейн зовет меня с другой стороны пещеры. Мои ребра ноют, глаза зажмурены, а горло сотрясает кашель.
– Я… Я в порядке.
Как только я поднимаю голову, у меня тут же перехватывает дыхание от боли, которая разливается по позвоночнику от этого движения, но я все же пытаюсь оглядеться.
В пещере так темно от взметнувшейся в воздух каменной пыли, что даже зрительному модулю удается выхватить лишь пару точек света из тоннеля, по которому мы сюда прибежали. Так что я не знаю, сработал ли взрыв, удалось ли нам перекрыть доступ к бункеру. Пыль облепила горло и царапает легкие, как наждачная бумага. Поморгав, я стряхиваю с головы облако песка и гальки, а затем заставляю себя сесть. Спину и ноги опаляет болью, но перед глазами не вспыхивает ни одного предупреждения. А значит, ничего не сломано и нет сильного кровотечения. Только несколько десятков ссадин, порезов и синяков, с которыми я промучаюсь несколько дней.
– А… А, ты как? – кашляя, окликаю я Рейн.
– Мы в порядке, – кричит она в ответ. – И собираемся отвести раненых в атриум. Оставайтесь там… я отправлю за вами команду.
Я наклоняюсь и выплевываю меловую пыль, заполнившую рот. Дымка медленно рассеивается, открывая груду валунов и щебня, заполняющих развилку тоннеля. Рейн и большинство других оказались по другую сторону завала, ближе к бункеру. Похоже, вход в пещеру обвалился, как мы и надеялись. Некоторые из одичалых убежали от взрыва, но некоторых погребло под завалом.
Надеюсь, хотя бы один из них выжил. Тогда я смогу протестировать на нем «Панацею».
Голоса эхом разносятся из-за завала – Рейн и остальные выкрикивают друг другу инструкции, как лучше транспортировать раненых. Я, покачиваясь, встаю на колени. Теплая струйка стекает по моему лицу. Когда она добирается до моих губ, я чувствую отчетливый привкус меди. На лбу большая шишка, а мысли туманятся от попыток подняться.
– Кто-нибудь еще здесь есть? – зову я. – Руз?
– П-помогите, – доносится из-за спины хриплый женский голос.
Я оборачиваюсь и вглядываюсь в пелену пыли. Руз, кашляя, сидит в нескольких метрах от меня. Чуть дальше за ним лежат три тела. Двое из них похожи на одичалых, но третий, судя по изогнутым рогам, торчащим из висков, явно из генхакеров. Их горла перерезаны, тела распростерлись на земле. Я скольжу взглядом дальше в поисках обладательницы голоса и наконец натыкаюсь на две покрытые пылью фигуры, привалившиеся к стене. Одна из них сидит на пятках, положив голову другой на свои колени. Это Матрикс и ее жена – женщина, которую одичалые разрывали собственными руками. В ее животе зияет дыра, а кожа почернела от крови и пыли, но по боку все еще стекают алые струи. Судя по всему, она еще жива.