Этот разрушительный элемент
Шрифт:
Вздрогнув, Клара с трудом втягивает воздух, а ее кожа покрывается бисеринками пота. Кровяное давление резко падает, но процесс сканирования завершился лишь на восемьдесят процентов.
– Она умирает, – говорит Руз. – А здесь вскоре может появиться еще больше одичалых. Нам нужно уходить, Цзюнь Бэй. Нужно предупредить остальных и защитить город.
– Она не умирает, – возражаю я. А затем регулирую поток нанитов и добавляю к нему дозу адреналина, который заставит сердце Клары биться. – Я смогу ей помочь.
Глаза Руза сужаются, когда он смотрит на кабель, торчащий
– Ты испытываешь «Панацею». Цзюнь Бэй, я же запретил тебе…
– Я помню, – бормочу я. – Больше никаких экспериментов на людях. Но сейчас совершенно другая ситуация, Руз. Возможно, это единственный шанс ее спасти.
А еще это отличный шанс провести опыт на том, кто на самом деле умирает.
Руз молча переводит взгляд на Матрицу. А та просто смотрит вдаль, но в выражении ее лица есть что-то безумное. Будто она не здесь, ушла в себя, хотя и продолжает сжимать руки Клары.
Процесс сканирования завершился уже на девяносто процентов, когда позади нас раздаются шаги. Руз напрягается, а через мгновение по пещере разносится эхо от выстрела. Вот только трудно сказать откуда его принесло: из нашего тоннеля или ответвления, где прячутся одичалые. Когда сканирование подбирается к девяноста пяти процентам, еще один выстрел рикошетит от каменных стен пещеры.
Отпустив Клару, Руз вскакивает на ноги и достает пистолет.
– Нужно уходить. Сейчас не время для твоих экспериментов, Цзюнь Бэй. На нас могут напасть – одичалые могут оказаться лишь отвлекающим фактором. Мы можем попытаться унести ее отсюда, но важнее обезопасить эти тоннели.
– Ну и иди, – огрызаюсь я, сканируя жизненные показатели Клары.
Сканирование практически закончено, но ее сердце работает на износ. Нужно, чтобы она умерла – мне не добиться никаких результатов, пока Клара жива, – но также нужно, чтобы она продержалась еще минуту.
– Сейчас в опасности множество людей, – сурово говорит Руз. – И если это лишь часть большой атаки, то мне нужна твоя помощь. Нельзя отсиживаться здесь ради эксперимента, когда весь город под угрозой. И я не знаю, почему ты не понимаешь этого.
– Ты хотел сказать, почему я не делаю то, что мне говорят? – рычу я. – Сейчас нет ничего важнее в мире, чем «Панацея». И я не знаю, почему ты не понимаешь этого.
Его серебристые глаза сужаются, поблескивая в тусклом свете, пробивающемся сквозь облака пыли. Он так упрям и так сосредоточен на защите Энтропии. Мне не понять, почему люди выбрали его своим лидером. Регина была дальновидной, а еще дикой и хитрой. Она мечтала о дерзком новом мире. А Руз прагматик. Он умен, но у него совершенно отсутствует воображение. Он никогда не видел «Панацеи» и не понимает, какой же это дар на самом деле.
Перед глазами вспыхивает оповещение, что сканирование завершено. Я вновь смотрю на Клару и облегченно вздыхаю. Она все еще жива, и осталось лишь подождать, когда ее переполнят инстинкты смерти, и запустить «Панацею». Когда ее сердце остановится, а органы начнут отказывать, я смогу увидеть, что не так.
Вот только ее сердце продолжает биться. Нахмурившись, я изучаю жизненные показатели Клары. Еще минуту
Клара будет жить.
– Нет, – шепчу я.
Ей же вспороли живот. Одичалые ковырялись в ее внутренностях. Да, я стабилизировала ее, но она не должна была выжить. Я не смогу протестировать «Панацею», если она не умрет. Вот только с каждой секундой Кларе становится все лучше – она выздоравливает. Видимо, я слишком хорошо ее лечила.
Руз смотрит на нее с высоты своего роста, и на его лице появляется изумление.
– Ты спасла ее.
Я качаю головой и молча сжимаю руки в кулаки. Не говорить же Рузу и Матрице, что мне хотелось совершенно иного, что Клара должна была погибнуть. Я не смогла проверить, где сбоит «Панацея», а запуск сканирования оказался пустой тратой времени. Клара спасена, и в глубине души меня это радует, но «Панацея» могла бы спасти всех, если бы мне удалось ее закончить. Я поднимаюсь на ноги и выдергиваю кабель из панели Клары, пытаясь скрыть собственное разочарование. Но Матрица все еще стоит на коленях с застывшим взглядом и сжимает руки своей жены. Она даже не вздрагивает, когда шаги, эхом разлетающиеся по тоннелю, становятся громче.
Еще один выстрел рассекает воздух, и Руз отступает на шаг.
– Вы сможете утащить ее отсюда вдвоем? Я поднимусь на поверхность и посмотрю, далеко ли команда Рейн. А затем прослежу, чтобы кто-то пришел вам на помощь.
– Хорошо, иди, – говорю я.
Как только Руз скрывается за изгибом тоннеля, я хватаю Клару за руку, чтобы перекинуть через свое плечо. Она не может идти сама, но нам с Матрицей под силу вытащить ее на поверхность. Вот только та все еще не отпустила руки своей жены. Она прижимает их к полу пещеры и смотрит вдаль с застывшим взглядом.
– Эй, Матрица, – зову я. – Пойдем, нужно выбираться отсюда.
Женщина переводит взгляд на потолок и покачивается, но позы не меняет. Что-то не так с ее глазами. Издалека доносится крик Руза, а затем раздаются выстрелы.
– Матрица, – разочарованно повторяю я. – Очнись уже. Нам нужно уходить.
В ее глазах медленно появляется осознанность происходящего, а руки разжимаются. Она открывает рот, и с ее губ срывается странный, сдавленный крик. Я осторожно отстраняюсь подальше, когда уголки ее губ начинают дрожать. Вот только они не поднимаются в улыбке, они растягиваются в оскале.
В ее глазах вспыхивает безумие, и она бросается вперед. Я уворачиваюсь и пытаюсь подняться на ноги, но не успеваю – Матрица хватает меня за волосы и ударяет локтем по лицу, моя голова запрокидывается, а зубы щелкают. Я стискиваю ее за запястье, пытаясь вырвать волосы из ее хватки, но она набрасывается на меня как взбесившееся животное.
Нет, не животное. А как одичалая.
Но это невозможно. Я ударяю кулаком ей в ребра, вырываю ее руку из своих волос и отшатываюсь назад. Люди не превращаются в одичалых. Гнев не заразен.