Этрусская химера
Шрифт:
— Очень жаль. Мне хотелось бы присутствовать на них.
По крайней мере эти мои слова были правдой.
— Я не видела в газете объявления о похоронах.
— Дело в том, — сказала она, — что карабинеры долго не отдавали тело, чтобы можно было организовать надлежащие похороны. Учитывая все случившееся, — самоубийство и прочее — кроме родных, приглашены только самые близкие друзья. Но я все не могу поверить в то, что он сделал это, а вы как считаете? Я не могу даже представить, чтобы мысль о самоубийстве смогла прокрасться в голову Антонио. Может быть, в этом виновата его Тереза?
— Боялся, — согласилась я. — Он рассказывал мне о Терезе, и о том, что молодые люди вьются возле нее, как пчелы возле очаровательного цветка.
Моя собеседница чуть улыбнулась.
— Похоже на Антонио. Я была, да и до сих пор остаюсь чуточку влюбленной в него. Только не говорите об этом папе, ладно? Я любила Антонио не меньше трех лет. А теперь сижу здесь и стараюсь выплакаться. К несчастью, папа не захотел брать меня с собой, потому что потом он должен был куда-то еще заехать. А я, кажется, веду себя как самая негостеприимная хозяйка. Я даже не предложила вам чего-нибудь выпить.
— Спасибо, мне ничего не нужно. Но скажите, как идут дела у вашего отца.
— У него все в порядке, — ответила она. — Наверно, вы слышали, что они с моей матерью разошлись.
— Нет, — ответила я.
— Стало быть, они разошлись. И я сейчас должна была бы находиться при матери, поэтому, прошу вас, ничего не говорите об этом отцу, если встретитесь с ним. Мне больше нравится здесь.
Она обвела комнату рукой. Я вполне могла понять причины этого. По североамериканским стандартам квартиру следовало бы назвать тесноватой, однако для Рима она была, наверно, достаточно просторной. Стены были завешаны репродукциями и плакатами в рамках, пара их относилась к выставкам этрусского искусства, а одна из стен была целиком отведена под книжные полки.
Мебель была большой и уютной, в квартире царил дух непринужденности.
— Отец взял несколько месяцев отпуска, чтобы вновь наладить свою жизнь. Однако несколько минут назад из агентства звонили, у них есть для него какая-то работа, поэтому он, возможно, вернется к делам. Он работает в Агентстве Корелли Понте. Они так настаивали, — продолжила она. — Его хотели видеть прямо сегодня или завтра. Так что он, возможно, не успеет вернуться вовремя.
— Значит, ваш отец вернется завтра после похорон? — спросила я. — Я приехала сюда только на день или два, поэтому мне хотелось бы встретиться с ним, если это окажется возможным.
— Боюсь, что это не получится, — ответила она. — Он проводит уик-энд за городом и вернется только в понедельник. Я рада за него. Надеюсь, это означает, что он уже начинает преодолевать последствия разрыва с мамой. Мне хотелось, чтобы он завел себе новую подружку. Ой! — она улыбнулась. — Вы как раз подходите ему по возрасту. Вы свободны?
— Нет, — ответила я со смехом. — Я уже помолвлена. Но спасибо за предложение.
— Очень жаль. Ему нужен рядом такой человек, который мог бы подбодрить его. Мало ему было переживаний по поводу развода с матерью, так смерть Антонио сокрушила его. Они были как братья. Папа так и звал Антонио младшим братом. Он всегда старался помочь Антонио с работой. И постоянно уверял его в том,
— Действительно, — согласилась я. — И он был хорошим человеком.
— Да, — проговорила она, и по щеке ее скользнула слеза, а еще забавным.
Я неловким жестом похлопала ее по руке.
— А когда вы в последний раз видели его? — спросила она.
И я рассказала, — естественно, опустив некоторые подробности, — о том, как он спас меня от цыганок в Париже, и как мы там же, на Левом берегу, распили с ним бутылочку французского вина, и о том, как Антонио практиковался в английском. Пусть это не было нашей последней встречей, однако я хотела запомнить именно эти мгновения. Некоторое время мы обе хлюпали носами.
— Не могу просто представить, как ему удалось это сделать, — сказала она. — Я знаю, что газеты называли его смерть сенсацией, но Антонио ни имел с толпой ничего общего. Папа сказал, что Антонио убил себя. Но, во-первых, как он сумел подняться наверх? Папа сказал, что, по мнению карабинеров, он каким-то образом проник в дом — одно из окон оказалось незапертым — привязал веревку внизу, поднялся наверх, перебросил ее через металлический штырь под крышей, надел петлю на шею и выпрыгнул из того же окна. Довольно хлопотное дело. Не знаю, что думать…
Из памяти вновь выплыл стук ставень наверху, который заставил меня посмотреть вверх. Подобная последовательность событий, на мой взгляд, была возможной, однако девушка была права. Слишком уж много нужно было сделать Антонио, чтобы покончить с собой.
— Удивляться можно уже тому, что он знал этот дом, а тем более воспользовался им, — заметила я.
— Папа знает его владельца, Джино Мауро.
— В самом деле?
— Да, — ответила она. — Только я не знаю, как они познакомились. Отец разговаривал с Мауро, после того как это произошло. Мауро живет в Нью Йорке, но завтра или послезавтра приедет сюда. Папа намеревается где-нибудь пересечься с ним.
— Ну, хорошо, — проговорила я, после того как разговор продлился еще несколько минут. — Пожалуй, мне лучше идти. У меня много дел. Мне было очень приятно познакомиться с вами.
— Я расскажу папе о том, что вы были здесь, — сказала она. — Но только если он позвонит. А он, конечно, не станет этого делать, потому что считает, что я сейчас у мамы, а он не любит звонить туда, если только не уверен заранее в том, что трубку возьму именно я. Но я скажу ему, что вы были здесь.
Я передала ей свою карточку и написала на обратной стороне номер гостиничного телефона.
— Вы открыли мне дверь, но этого не надо было делать. Не впускайте к себе никого, кроме тех людей, которых вы знаете и ожидаете.
Я вдруг испугалась за эту милую девочку и за ее папу. Антонио был вовлечен в ту же самую аферу, что и Марио, и Антонио уже не было в живых.
— Обещайте мне, что больше никому не откроете дверь, — посоветовала я. — Скажу честно, я буду только рада, если вы немедленно вернетесь к своей матери.
— Ладно, — пообещала она. — Вернусь, как только возьму себя в руки. А вы прекрасно подойдете папе. Он тоже большой паникер.