Этрусская химера
Шрифт:
Перед фальшивой располагался стол, покрытый скатертью в тон потолку, и на нем был устроен бар. Вино стыло в большом ведерке со льдом, синего стекла бутылка с граппой уже была откупорена, рядом стояли блюда с маслинами и сыром, несколько свечей, расставленных на столе и по всему помещению, распространяли свет, перемешанный с тенями.
— Всему этому есть объяснение, — проговорил Сезар Розати.
— И все мы, не сомневаюсь, мечтаем услышать его, — произнес голос за моей спиной. Сердце мое ушло в пятки. Если я только что полагала оставаться в дверях и при необходимости срочно ретироваться, то предосторожность моя
— Что вы делаете здесь? — спросила высокая женщина, длинные седые волосы которой были заколоты на затылке свободным шиньоном. Теперь она казалась истинной патрицианкой, непохожей на ту служанку, которой я увидела ее впервые.
Я оглянулась. В дверном проеме стоял высокий мужчина в белом костюме, белой шляпе и темных очках. Ширина его галстука не совсем соответствовала моде, как, впрочем, и размер лацканов, однако если ты не часто выходишь из дома, по-моему, нет особенного смысла покупать новый костюм каждый сезон.
— Здравствуйте, мистер Лейк, — произнесла я, не зная, повысит ли его появление мои шансы, которые до его появления я оценивала как двенадцать против одного, или сделает их еще меньше.
— Миссис Макклинток, Анна, — он вежливо кивнул в нашу сторону, — и вы, Мондрагон. — Альфред Мондрагон ответил коротким кивком.
— Лейк! — произнес Джино. — Серьезно? Это действительно Кроуфорд Лейк?
— Как вы отыскали нас? — потребовал ответа Хэнк.
— Я последовал за миссис Макклинток. Поскольку все вы за кем-нибудь следовали, я решил, что вправе присоединиться, — сухим тоном промолвил он.
— Вход сюда разрешен только по приглашению, — заметил Хэнк.
— Я как раз подумывал, что было бы написано в приглашении, получи я таковое, — продолжил Лейк. — Ужин с буфетом в шесть. Коктейли в склепе в четыре часа?
— Если это место вам не по вкусу, тогда вы вполне представляете, как можно поступить, — не сдавался Хэнк.
— Напротив, с моей точки зрения более приятное место отыскать сложно, — проговорил Лейк, осторожно меняя очки на пару более светлых. — А теперь, насколько я понимаю, миссис Макклинток должна услышать объяснения. Возможно, лучше начать с представления. Если вы не возражаете, я предпочитаю не обмениваться рукопожатиями. Я — Кроуфорд Лейк, а это миссис Лара Макклинток. Ну, а кто вы?
Анна Карагианнис, тетка покойного жениха Бренди Лейк, называть себя отказалась, однако остальные возражать не стали. Кроме Анны, Дотти и Джино, Евгении и Витторио, здесь были Сезар Розати, которого я подвела с обедом, Марио Романо, поддельный Лейк, антиквар Мондрагон, журналист Джианни Вери, крошечный ковбой Хэнк Мариани, Никола Мардзолини, мой недавний ухажер, и персона, которую я совершенно не ожидала здесь увидеть, Массимо Лукка, полицейский из участка карабинеров в Ареццо. Хэнк Мариани представился последним. Он подошел ко мне с протянутыми руками.
— Здравствуйте, здравствуйте, — представился он. — Меня зовут Пуплуна.
— Пуплуна? — фыркнул Лейк.
— Мы называем свое собрание Обществом Химеры, — пояснил задетый его тоном Марио Романо. — Каждый год, примерно в это время мы встречаемся здесь. Наше ежегодное собрание, как мы его называем, происходит здесь потому что, как вам известно, в этом районе встречались и этрусские цари — в городе, который они называли Вельсна, — чтобы поговорить о состоянии государственных дел, торговли,
Количество членов нашего общества ограничено тринадцатью, по числу этрусских городов-государств, и каждый из нас принимает имя одного из этих городов. Именно это и имел ввиду Гарольд, когда назвал себя именем Пуплуна. Я — Велс, Анна — Велсна, Дотти — Слевзи, Сезар — Руселла и так далее. — Он на мгновение умолк. — Боюсь, что на слух незнакомого человека все это может показаться достаточно глупо.
Он явно не мог найти подходящих слов.
— Быть может, будет лучше, если продолжу я? — спросил Никола. — Сколько же лет происходят собрания нашей группы? Почти десять? — Некоторые из собравшихся закивали. — Все мы питаем фанатический интерес ко всему этрусскому. У нас есть своя небольшая чат-группа в Интернете, где мы обмениваемся информацией и просто беседуем на интересные нам темы. Когда-то — должно быть, четыре или пять собраний тому назад, ни правда ли? — мы решили, что нам необходим собственный проект. Мы начали понимать, что не сможем оставаться просто клубом единомышленников.
— Кто-то, кажется, это был Сезар, — продолжил он, — предложил нам каждый год возвращать на родину одну из этрусских древностей. Мы начали собирать членские взносы и скопили некоторые средства на непредвиденные расходы и в случае необходимости на покупку вещей. Я отыскал в архивах сведения о пропавших вещах и составил список. Присутствующий здесь Альфред Мондрагон при своих неоценимых познаниях и связях в мире искусства сумел пока выяснить место нахождения четырех из них, очаровательной бронзовой скульптурки воина, великолепного каменного сфинкса, которые ныне находятся в коллекции Сезара Розати, килика работы мастера Бородатого Сфинкса, который, к сожалению, был выкраден из нее, а теперь и объекта наших трудностей, гидрии с Химерой, которая, как и все прочие, будет подарена Галерее Розати. Весьма вероятно, что ее создателем является мастер Микали, вам это известно?
Я кивнула.
— Наверно, теперь ее можно убрать отсюда, Альфред.
— Гидрия находилась у Робер Годара Старшего в Виши, — проговорил Мондрагон, осторожно косясь на Лейка. — Мы обнаружили, что Годар являлся этрускофилом, как и все мы, и поэтому предложили ему место в Сосьета. После этого Годар вскоре скончался, что несколько помешало исполнению наших планов, однако мы распространили свое приглашение на его сына, также носившего имя Робер. Мы полагали, что уговорим его расстаться с гидрией, сделав это условием принятия в члены общества. К несчастью, мы не имели представления о том, что Робер Младший был инвалидом, а потому посещение Италии являлось для него трудным делом.
Какое-то время мы еще надеялись, что Годар сам привезет сосуд. Он все время обещал сделать это. Однако присутствующий здесь Никола съездил во Францию, сфотографировал гидрию и выяснил с полной очевидностью, что Годар разорен, болен и что подобное предприятие ему не по силам, — продолжил Мондрагон. — Во всяком случае, без нашей помощи. — И тогда, — он сделал маленькую паузу, — нам пришлось выработать совершенно другой план. Сезар, передаю слово тебе, поскольку идея была выдвинута тобой.
Розати прокашлялся.