Этюд В Бордовых Тонах
Шрифт:
Итак, мне предстояло на три года из благополучного среднестатистического школьника и неудавшегося студента превратиться в уголовного преступника, на счету которого человеческая жизнь!
Я стал изгоем в своей стране, хоть искренне хотел честно служить ей, посвятив порывы своего горячего, юного сердца. Но она не отозвалась на мой призыв и позволила затоптать врагам, словно табуну разгоряченных диких коней.
– Ну, что же, - думал я ночами, находясь за решеткой, в камере предварительного заключения, - раз так относятся ко мне, то я отвечу этому
Несмотря на то, что мой отец, наконец, прозрел и нашел мне хорошего адвоката, было поздно!
Теперь я ожидал отправки в Житомирскую колонию для особо опасных преступников, где должен был отстоять свое право не превратиться в “шестерку” и не стать “сукой”, чего боялся больше всего в жизни.
Но и это был не последний удар за мою двадцатилетнюю жизнь, который мне нанесла судьба: 19 августа я неожиданно получил известие от сестры, что в Киеве скончался от инсульта мой отец, которому еще не исполнилось 60 лет!
Видимо, он скрывал свое истинное отношение к тому, что происходило со мной, и сердце не выдержало этого кошмара, но также, возможно, просто исполнились проклятия тех, кого он сгноил за время своей службы в органах. Ведь даже проживали мы в доме МВД под №66, в квартире №6 - прямо число Дьявола с тремя шестерками!
Часть 4 МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ
Поступив в колонию после определенных типовых мероприятий для новичков и переодетый в серую арестантскую робу, я очутился в приемной начальника колонии, который вызвал меня в кабинет, где я увидел насупленного подполковника за большим столом, который с интересом изучал мое личное дело, вчитываясь в каждую его строчку.
Закрыв папку, он долго и с интересом всматривался в меня, стоящего перед ним чуть ли не по стойке смирно, теребя в руках головной убор, похожий на клоунский колпак.
Затем, будто убедившись в том, что я - реальный человек, а не фантом, человек в форме вежливо произнес тихим голосом:
– Ответьте мне, пожалуйста, молодой человек, не сынок ли Вы досточтимого Михаила Саввича Илюшина, который намедни приказал долго жить?
– Да, Вы правы, - ответил я, не зная, что кроется за этим вопросом.
Седой подполковник, сидящий напротив меня, радостно улыбнулся и протянул:
– Вот так встреча! Передо мной отпрыск самого гнусного человека в мире, из-за которого я был уволен в запас и лишь благодаря стечению обстоятельств восстановлен в должности против его сучьей воли!
Совсем недавно я узнал, что он подох, а тут такой неожиданный сюрприз: сынок борца за справедливость Илюшина - рецидивист и, мало того, еще и убийца!
Ну, не расстраивайтесь, молодой человек, мы Вам поможем встать на путь истинный, а если понадобится продлим срок пребывания у нас, чтобы искоренить дух Вашего отца, выродок Вы рода человеческого!
Все слова подполковника до этого пассажа я воспринимал совершенно спокойно, решив не отвечать на его провокационное заявление по отношению ко мне, но последняя фраза злобного типа, который
– Да заткнись ты уже!
– подумал я и неожиданно повторил эти слова вслух.
– А ты, ублюдок, весь в папочку!
– продолжал юродствовать подполковник, не меняя тон разговора, узрев бешенство в моих глазах, - но не жди, - я тебе спуску не дам, а буду следить за тобой лично, пока ты сам не сделаешь себе харакири от безнадеги!
Провоцируя меня, он явно заигрался, и настала пора ему об этом напомнить, а потому, на мгновение забыв, где нахожусь, я, не сдержавшись, бросился вперед, видя перед собой только лишь раскрасневшееся лицо типа, в одно мгновение ставшего мне ненавистным!
Легко перепрыгнув через стол, я вплотную очутился перед опешившим подполковником, оказавшимся очень высокого роста и успевшим вскочить на ноги.
Но было уже поздно! Я изо всех сил нанес ему удар неплотно сжатым кулаком прямо в мерзкую рожу, мгновенно сломав нос, из которого чуть ли не фонтаном хлынула кровь, обильно окрасив его форменный китель в бурый цвет.
Уже в следующее мгновение я перепрыгнул через стол назад и занял прежнее положение перед ним, сделав вид, что ничего не случилось.
Надо отдать должное подполковнику, который проявил невероятную выдержку, молча вынув из кармана брюк чистый белый платок, и зажал им окровавленный нос, пытаясь остановить кровь.
Все это происходило в абсолютной тишине,и я отрешенно наблюдал за происходящим, словно на сеансе какого-то детектива в кино…
Проявив похвальную выдержку, подполковник нажал кнопку на столе, и в кабинет вошел его секретарь в чине старшины.
– В карцер этого козла!
– приказал подполковник с придыханием, стараясь не дать крови залить лицо.
– Устроить ему вводную лекцию?
– поинтересовался старшина, до конца не сообразив, что произошло в кабинете начальника.
– Нет, нет, это мое личное, - промычал подполковник, не отрывая платок от лица.
– Я этой крысой сам займусь!
Понимая, что назад хода нет, я нагло бросил в его сторону:
– Не пойму только Вас, начальничек, кто же я, все-таки, козел или крыса?
– Да какая разница! Все равно ты - труп, - сдавленным голосом просипел подполковник, жестом показав, чтобы старшина немедленно вывел меня из кабинета…
Уже через пять минут, меня ввели в холодную, сырую комнату площадью в четыре квадратных метра с ободранными влажными стенами, покрытыми водяными следами, и бетонным полом, причем при блеклом свете мне удалось прочитать на стене несколько размытых надписей типа: “Здесь гнил Вася Тоцкий”!
Я успел рассмотреть, что в карцере нет ничего: ни подобия туалета, ни койки или хотя бы какого-нибудь настила, причем там также не было и в помине ожидаемой мной решетки на окне, так как не было самого окна!