Eurocon 2008. Спасти чужого
Шрифт:
– А как же способности ко внушению?
– Новая форма коммуникации. Когда-то человек уже создал и развил вторую сигнальную систему – речь. Значит, теперь пришло время третьей. Причем, заметьте, принципиально для человечества ничего особенно не изменилось. И раньше, пользуясь обычной речью, вроде как совершенно обычные люди были способны повелевать не только отдельными индивидуумами, но и целыми народами. История ХХ века изобилует такими примерами, да и в наше время их так же можно отыскать немало.
На некоторое время в
– Значит, вы работаете под эгидой ООН?
– Ну... – Русский уклончиво повел плечами. – ООН, конечно, в курсе. Но это скорее национальный проект.
И Барро внезапно вспомнил старый разговор с ныне покойным Кнехтом: «А что у них, в Москве, так фонило?» – «Русские...»
В палату заглянула медсестра.
– Мсье Дивов, доктор велел передать, что достаточно.
– Да-да, уже иду. – Русский поднялся на ноги и поправил халат.
– Ну ладно, выздоравливайте. Не поминайте лихом, – и, улыбнувшись своей обычной очень доброй улыбкой, добавил: – Еще одно традиционное русское присловье.
Барро молча смотрел на него, пытаясь выудить из глубины сознания какую-то мысль. Она была важной, очень важной, но никак не давалась. Занятый этим он проводил русского равнодушным взглядом. И таким же встретил зашедшую в палату медсестру.
– Ну как наши дела, мсье? – с дежурной улыбкой, так контрастировавшей с той, которой попрощался русский, поинтересовалась она. А в следующее мгновение испуганно ойкнула. Потому что Барро резко сел на кровати. Он поймал-таки эту негодницу и вытащил ее на свет божий. И испугался.
– Мсье! – испуганно вскрикнула сестра. Но Барро ее не слушал. Он железной рукой сорвал с себя все эти трубочки, датчики и манжеты и свесил ноги с кровати. Похоже, тапки были с другой стороны. Но вряд ли такая мелочь могла остановить Габриэля Барро, свободного художника. Он вскочил на ноги и помчался к двери. Этот русский, как его там, ах да, мистер Олег Дивов говорил, что они набирают в школу детей в возрасте его внучки. И надо было немедленно уточнить, где и когда будет работать ближайшая приемная комиссия...
Алексей Пехов
Наранья [16]
Посыльный оказался в городке в полдень, когда началось самое пекло и даже тень под абрикосовыми деревьями перестала дарить прохладу. Люди, стараясь уберечь дома от духоты, плотно закрывали ставни и двери и прятались от палящего солнца в полутемных помещениях. Кошки, страдающие от жары не меньше людей, забрались в самые глухие дыры, моля Спасителя о дожде точно так же, как и их хозяева.
16
Взаимосвязан с повестью Владимира Михайлова «Трудно одержать поражение». См. сборник «Убить Чужого».
От naranja – апельсин (исп.).
Рауль
Жара утомляла и медленно убивала. В ней не было ничего приятного. Она доставляла одни лишь неудобства, и радоваться такой погоде могли только мятежники. Потому что никто не спешил обшаривать холмы, лазать по зарослям дикой акации и искать проклятых amotinados, страдающих от зноя не меньше королевских солдат.
Курьер оказался совсем еще мальчишкой, но на его запыленном мундире висели новенькие «кисточки» унтер-офицера Рьерского драгунского полка.
– Не меня ищете, сеньор? – поинтересовался Рауль, приветствуя всадника.
– Капитан Рауль Карлос де Альтамирано?
– Он самый.
– Вам пакет. – Молодой человек расстегнул воловью сумку и вытащил желтый конверт, запечатанный четырьмя красными сургучными печатями.
– Благодарю. Ответ требуется?
– Нет.
– Останьтесь, – сказал Рауль, видя, что унтер-офицер собирается отправиться в обратный путь. – Если не жалеете себя, то пожалейте хотя бы лошадь. Поедете через несколько часов, когда солнце перестанет так палить.
Он дождался утвердительного кивка и крикнул:
– Хосе! Позаботься о сеньоре!
На ходу вскрыв пакет, Рауль прочитал короткое письмо и, хмурясь, вошел во двор. Двое его капралов, Мигель и Фернандо, сидели рядом с фонтаном, опустошая бутылку мадеры. Сержант рейтаров Игнасио вяло размахивал шпагой тут же. В левой руке он держал пустой стакан и без всякой надежды пытался прикончить собственную едва видимую тень.
– Новости хорошие, сеньор? – спросил сержант, останавливая «неравный бой». Он заметил вскрытый пакет и красные печати.
– Отчасти. Завтра утром мы покидаем провинцию.
– Давно пора! – обрадовался Мигель. Его товарищ кивнул и опустил голову в фонтан. Отфыркиваясь, вытер рукавом рубашки лицо. – В столицу?
– Вначале в Истремару. Потом – в столицу. Пройдитесь по отряду. Предупредите всех, чтобы были готовы.
Он вошел в дом и, ориентируясь на звуки гитары, стал подниматься по деревянной, пахнущей сосной лестнице. Алехандро – командир подразделения рейтаров, входящих в сводный отряд Рауля, – высокий, скуластый и черноглазый, сидел, закинув ноги на стол, и грубыми пальцами перебирал струны. Заметив друга, он сверкнул улыбкой.
– Кажется, только тебя жара не трогает. – Рауль бросил на стол широкополую шляпу и снял с головы высохший платок. – Вот. Полюбуйся.
Он протянул депешу.
– Ой, ла-ла, мой друг! Кажется, мы покидаем это проклятое Спасителем место! Рота будет довольна.
– От роты осталось тридцать восемь человек. И это с десятком твоих удальцов.
– Все как всегда. Счастливчики выжили. Остальные отправились пировать в рай. А мы с тобой все еще жаримся здесь, словно в аду.
– Это и есть ад. Несмотря на тишину, мятеж далеко не подавлен.