Ева

Фрес Константин

— Зачем он это сделал?

— Он испугался, мой Император. Дарт Вейдер хотел допросить кое-кого из каминоанцев с пристрастием, и этот трус испугался, что Вейдер начнет убивать всех, кто причастен к клонированию. Этот каминоанец даже не был связан с вами, Император. Он просто назвал место, и Вейдер все понял.

— Нужно быть круглым идиотом, чтобы не понять, на месте Вейдера-то! — прошипел зло Император. Глаза его горели раскаленными углями. — Что еще сказал каминоанец?

— Что они обсуждали возможность нападения на Бисс, Люк Скайуокер рвется в бой, и Дарт Вейдер не отпустит его

одного. Дарт Вейдер упоминал о Звезде Смерти.

— Да, вот когда порадуешься, что ее больше нет, — прошептал Император.

— Что делать, мой Император?

— Тебе — ничего, — сухо произнес Палпатин, откинувшись на спинку своего кресла. — А мне нужно подумать. Когда ты мне понадобишься, я позову тебя.

Закончив разговор с Вайенсом, Палпатин долго еще сидел, сжав голову руками.

Второй раз в жизни он испытывал такой дикий ужас, и второй раз в жизни причиной этого страха был Вейдер.

Раз за разом обращался он к Силе, стараясь рассмотреть всевозможные варианты развития событий, но Сила показывала ему лишь одно — Люка Скайуокера, и его гудящий синий сайбер, крушащий инкубаторы с плавающими в нем клонами. Бьющееся стекло, водопады мерзко пахнущей околоплодной жидкости, голые блестящие тела, вываливающиеся из своих разрушенных ячеек, и кровь следом за взмахом сайбера, кровь, кровь, кровь!!!

— Нет-нет, этого не будет, — бормотал, словно в бреду, Палпатин. Он смотрел глубже, но дальше было лишь еще хуже. В клубах пара начинала прорисовываться огромная фигура в черном, и загорался алый луч…

И это видение, озвученное мерным гудением сайбера, приводило Палпатина в такой ужас, что у него начинали зубы стучать.

Он никогда не был трусом, он был мудрецом и искусным воином. И страх, что он испытывал, был иррационален. Вероятно, образ Вейдера четко ассоциировался у него со смертью. Но, так или иначе, а Палпатин понимал, что не сможет противостоять великому ситху вновь.

Он не сможет защитить своих клонов, и мальчишка порубит их под присмотром отца. Он будет резать их своим сайбером, и думать, что раз за разом сражает императора, а Вейдер будет просто стоять и смотреть, как играет его сын, опустив свой сайбер.

Да что же за мука такая?! Что за проклятье?!

— Проклинаю вас, Скайуокеры! — прошептал Палпатин. — Проклинаю вас всех до единого!

Позвав ординарца, Палпатин велел ему принести себе успокоительного отвара. Обычно приятно пахнущий экзотическими цветами чай приводил Палпатина в хорошее расположение духа и настраивал на творческий лад. Император словно забывал о делах государства, и мог отправиться в оперу, насладиться высоким искусством.

Но сейчас было не до классических арий. Ему нужно было успокоиться и взять себя в руки, чтобы принять верное решение.

Клонов и весь персонал нужно перевезти, подумал Палпатин, и эта мысль была первой трезвой, холодной и расчетливой в том хаосе, что царил в его голове.

Император сделал еще один глоток, и спокойствие и трезвомыслие начали постепенно возвращаться к нему.

Об этом нужно было подумать заранее, как только Вейдер отправил его к Силе во второй раз.

Именно от Вейдера и нужно было спрятаться! Пока Альянс растрачивал свои силы, нападая на Корусант, нужно

было прятаться самому!

Теперь… как провернуть это теперь?

Император отхлебнул еще глоток ароматной жидкости и прикрыл глаза.

Клонов много; их несколько тысяч, и перевезти их можно только на нескольких крейсерах. Оборудование; да, оборудование…

Но главное — это не клоны, которых можно понаделать миллионами, и не аппараты, в которых они выводятся. Главное — это люди, которые проделывают все эти операции.

И перевезти лабораторию — это значит, доставить в безопасное место врачей, ученых и образцы своих тканей. Главное — успеть сделать это, пока этот проклятый мальчишка не собрал силы для удара по Биссу. А он их соберет, в этом можно быть уверенным!

На сей раз о новом месте лаборатории не будет знать никто. Каминоанец преподал отличный урок Палпатину.

Не будет знать ни Дарт Вейдер, ни уж тем более Дарт Акс.

Так-так-так, как же поступить, как?

Альянс наверняка будет шпионить за всеми передвижениями в районе Бисса. Они уже шпионят, в этом тоже можно быть уверенным.

От их глаз не укроется какое-то крупное шевеление. Передвижения флота.

А вот на мелкие суда они внимания не обратят…

Для начала запустить пробный корабль, скажем, с оборудованием. Затем несколько клонов — на первое время.

Затем по одному — ученых, медиков, лаборантов… Затем образцы…

Пусть мальчишка развлекается, крушит клонов!

Он глуп, потому что слишком молод и горяч.

Вейдер глуп, потому что недоверчив, и очень долго ищет подвох. Он так и простоит, глядя, как Люк крушит все кругом, не в силах понять, что же не так, и почему победа не радует его.

Но на самом деле это будет не победа, а поражение. Окончательное их поражение, потому что Император укроется там, где его никто не найдет, и не будет болтливого каминоанца, чтобы рассказать о его тайной лаборатории.

Так-то!

Император, совершенно успокоившись, даже повеселел, и следующий глоток чая принес ему удовольствие.

…Но почему ему кажется, что чьи-то глаза наблюдают за ним из темноты..?

19. Дарт Акс (2)

Несмотря на то, что данных от разведки не поступало, Люк настоял на том, чтобы силы Альянса стягивались к Биссу незамедлительно.

Видения говорили ему о победе, и Дарт Вейдер видел все то же самое, но, как и думал Император, злорадствуя, победа эта не радовала сердца Вейдера.

Но, несмотря на его недовольство, Советом было принято решение атаковать любой флот империи, как только тот покинет Бисс.

Вечером была назначена вечеринка у Леи; не то, чтобы светское мероприятие, нет. Скорее, домашние посиделки. Как сказал Люк, соберется лишь семья; И Вейдер не мог отказаться, хотя само слово «семья» звучало для него дико.

И они с Люком, еще раз осмотрев место, где нашли тело каминоанца, и пораспрашивав охрану, вечером направились к Лее.

Что Люк? Он мужчина; он так же, как и Вейдер, любил стрелять и размахивать сайбером. Его сердце было завоевать легко; несмотря на то, что он отверг руку Вейдера тогда, стоя над бездной, в глубине души он ее принял.