Евангелие грешников
Шрифт:
Есть в медицине такое понятие «период окна» – это когда человек заразился каким-то инфекционным или венерическим заболеванием, однако тесты показывают отрицательный результат. Инфицированный уже заражает других людей, но по медицинским показаниям он считается ещё здоровым. У ВИЧ-инфицированных период окна может составлять до шести месяцев. В «зону» где смотрящим был Прокоп, с этапом заехал такой заключённый. Он сдал анализы на ВИЧ в следственном изоляторе, и получил отрицательный результат.
Героина в «зоне» было вдоволь, а вот со шприцами плохо, зеки кололись группами одним шприцом на всех. Когда спустя год взяли тесты на ВИЧ-инфекцию: из тысячи двухсот осужденных,
«В «зону» мне больше нельзя», – решил он для себя.
Освободился он в ранге «положенца» 6 , и на воле мирно зажил с семьёй, собирая «грев» 7 для «зон». По своей воровской «специальности» – квартирный вор, Прокоп уже не «работал», здоровье не позволяло. Так, приторговывал по мелочи ворованными вещами, но по-хитрому, не попадая в агентурные донесения информаторов уголовного розыска, которых среди криминальных личностей множество. Уголовники его по-прежнему считали «авторитетным бродягой», а это значит, что их пьяная болтовня, уходила в уголовный розыск агентурной информацией. В оперативно – розыскной картотеке Прокофьев Роман Александрович по кличке «Прокоп», числился криминальным авторитетом и лидером организованной преступной группы, а вор, как известно должен сидеть в тюрьме. Начальник криминальной милиции области генерал Малышев на каждом совещании поднимал Савельева и вопрошал:
6
«Положенец» – в воровской иерархи одна из высших категорий преступников, главнее которой только «вор в законе».
7
«Грев» – денежная и материальная помощь заключённым передаваемая их сообщниками с воли.
– Когда ты, наконец, посадишь Прокопа?!
– Пока нет процессуальных оснований для ареста Прокофьева, – неизменно отвечал Павел.
Однажды Малышев вызвал Савельева и сказал:
– Проведёшь обыск у Прокопа.
– Основание?
– Я вижу, Савельев ты совсем разучился мышей ловить! – нахмурил лоб генерал,– основания придумаешь сам, а где и что искать, я подскажу.
Обыск Павел проводил лично, и перед началом спросил у Прокопа:
– Гражданин Прокофьев храните ли вы в доме запрещённые законом предметы, которые вы бы хотели добровольно выдать?
– В доме ничего противозаконного я не держу, – ответил Прокоп. Он кивнул на антресоли, на кухне: – Приятель мой занёс недавно чемодан, что в нём находится, я не знаю.
В чемодане лежали три ношенных свитера, пара брюк, а так же пистолет ТТ китайского производства, две обоймы с патронами к нему, и пакет с тремя граммами героина. Прокоп пояснил, что чемодан принёс знакомый по кличке «Муля», просил подержать у себя десять дней.
В протоколе обыска, Савельев факт добровольной выдачи чемодана не отразил, а понятые присутствующие при обыске, о таких юридических тонкостях и не слышали. Они расписались в протоколе, дали объяснения, что чемодан был, обнаружен на антресолях, в нём нашли пистолет и пакет с каким-то порошком. Прокоп же по старой воровской традиции от всех подписей в бумагах отказался.
Муля – он же Мулин Николай Егорович, за день до обыска умер от передозировки героином в одном
На суде Прокоп утверждал, что заявил о добровольной выдаче чемодана, а вызванный в качестве свидетеля Павел Савельев это категорически отрицал. Понятые, на суде о чемодане что-то припоминали, но о добровольной выдаче ничего сказать не могли. Судья же задавал им вопросы таким образом, что выходило – полицейские сами нашли чемодан на антресолях. В итоге Прокоп получил пять лет строгого режима.
– За что ты меня Паша? – спросил Прокоп, когда конвоиры выводили его из зала суда. В дверях он оглянулся и крикнул: – Бог тебе судья Савельев!
Присутствовавший в зале заседаний Борька Сазонов, после того как Прокопа увели, хлопнул Пашу по плечу:
– Не переживай, ты сделал свою работу, а вор должен сидеть в тюрьме.
***
– Нужно было её в камеру опустить, – отвлёк Павла от размышлений Борька Сазонов, – оскорбление сотрудника полиции безнаказанным оставлять нельзя.
– Боря, у неё недавно муж в «зоне» помер.
– Ты таким тоном это говоришь, будто это мы его убили! – недовольно заморгал Сазонов.
– Ну, руку к этому мы приложили, – вздохнул Савельев, – Прокоп сам мне говорил, что он в «зоне» долго не протянет.
– Ты ещё скажи, что он невинно пострадал!
– Выходит так, – Савельев закурил сигарету. Затянувшись и выдохнув дым, продолжил: – С формальной стороны…
– Вот именно что с формальной! – перебил Борис. Он тоже закурил: – Прокоп не безвинный ангел, а преступник! На нём грехов, как блох на уличной собаке. Да, в том случае, суд над ним был неправым. Но с точки зрения наивысшей справедливости, он получил своё. Сколько зла он причинил людям?! Десятки раз он уходил от суда, потому что не было у нас улик против него.
– Так ведь Боря, это мы с тобой виноваты, что не смогли собрать их.
– Знаешь что, ты эти христовы проповеди для попов оставь! – взвился Сазонов. Он затушил недокуренную сигарету в пепельнице: – Я на земле работаю, а не сижу в кабинете и бумажки подшиваю. В том, что возможности оперативной работы ограниченны процессуальными рамками, не моя вина.
Видя, что Павел собирается возразить, он выставил руки вперёд:
– Не спорю, «суров закон, но это закон». Однако если я как опер уверен, что человек преступник, а процессуально доказать это не могу, то почему бы не срезать угол?! В этом и есть сущность оперативных комбинаций. Я повторяю, всегда действует принцип наивысшей справедливости: «Каждому своё». Преступник должен сидеть в тюрьме.
Сазонов улыбнулся:
– Или я не прав, не по-божески это? Однако верно говорят уголовники: «Бог далеко, а жизнь близко».
– До сегодняшнего дня, я думал, так же как и ты, – Савельев затушил окурок в пепельнице, – а сейчас, хочу сказать тебе: «Борис, ты не прав!»
Спор помешали продолжить заглядывающие в кабинет оперативники. Было без пятнадцати семь, пора проводить вечернее совещание, и распускать сотрудников по домам. Павел взял трубку прямого телефона с дежурной частью:
– Игорь, объяви сбор личного состава уголовного розыска у меня в кабинете, – велел он оперативному дежурному.
Тут же в динамике громкой связи раздалось:
– Внимание, личному составу уголовного розыска собраться в кабинете три – один.
Дверь открылась, и гурьбой ввалились оперативники, рассаживаясь на стульях.
– Сейчас подхожу к отделу, – стал рассказывать Саня Семёнов, вихрастый паренёк лет двадцати двух, – выскакивает из наших дверей баба в белом пуховике, и шасть на дорогу, прямо под колёса автомобиля.