Евангелие от Иуды
Шрифт:
Initium sapientiae timor Domini,пели сестры: страх перед Господом – начало мудрости; они хорошо это понимают, они, которые следуют заповедям Его.
В конце службы Лео спешно удалился в ризницу, чтобы успеть переодеться. Он надеялся – и надежда эта была столь затаенной, что он едва ли не скрывал ее от самого себя, – что Мэделин будет ждать его снаружи. Однако в нефе базилики он обнаружил лишь пару равнодушных туристов.
Семья – и сила семьи. Семья давила на разум Лео Ньюмана, ее особенная насыщенность, то, что семья означает и означала прежде. Семья как врожденный эгоизм человека, доведенный до крайности, ведь посредством семьи человек, стремящийся вырваться за хрупкие пределы своего тела, норовит завладеть недоступным, включая будущее. Семья как жизнь и семья как смерть; семья как созидание и семья как разрушение; семья, которая
В Новом Завете семье придается первостепенное значение. Вспомнить хотя бы противостояние семьи Ирода и семьи Иисуса. В то время Лео беспокоила эта проблема. Его беспокоили вопросы кровных уз и наследственности. Вдумайтесь только в эту нить фактов, всмотритесь в сплетение тернового венца, шипы которого бережно извлечены из зарослей Нового Завета и выложены перед студентами Папского библейского института: Иисус происходил из семьи глубоко религиозной, знатной, и в младенчестве наверняка рисковал погибнуть от рук Ирода, поскольку как представитель своего рода имел некоторое право претендовать на израильский трон. Когда ему перевалило за тридцать, эти претензии нашли выход в лице его двоюродного брата Иоанна, сына жреца Захарии и женщины из Дома Давидова. Иоанн был основоположником популярного движения в Иудее и Галилее. Религиозным ли оно было или светским – в то время подобных различий не существовало: Иоанн стал основоположником движения, и движение это пошатнуло устои власти. Он напал на сына Ирода Антипаса на моральных и династических основаниях, а за усердие свое был упрятан в тюрьму у отдаленного берега Мертвого моря.
– Вы можете задать себе вопрос, почему Иоанн, обычный полубезумный проповедник, сыграл столь важную роль, – говорил отец Ньюман, обращаясь к своим студентам. Те беспокойно ерзали на стульях, ощущая острый запах ереси. – Саломея извивалась в танце (это имя нам известно от Иосифа, танец – из Евангелий от Марка и Матфея) и требовала голову Иоанна. Когда же просьба ее была удовлетворена, именно его двоюродный брат Иисус принял эстафету от лица всей своей семьи. «Ты ли тот, кого мы ищем?» – спросили они у него.
Лео окинул слушателей вопросительным взглядом, как будто это была не лекция, а представление.
– Даже не сомневайтесь в существовании этих претензий, – предупредил их Лео Ньюман. – Сведения дошли до нас через столетия, через устные пересказы и письмена; их копировали, подчищали, дополняли, сокращали – но они сохранились. На трех языках табличка над головой его, распятого, гласила: «Король евреев».
Некоторые слушатели перекрестились.
– Вот за какие претензии он погиб. Если бы все это относилось лишь к области истории, а Евангелия были бы просто историческими текстами, деятельность Спасителя нашего сочли бы попыткой отобрать трон Иудеи у колониальных захватчиков и сатрапов, не больше и не меньше. Сочли бы воззванием к Господу Израильскому, возвращением к духу Маккавея. [13]
13
Иуда Маккавей – человек, возглавивший народное восстание II в. до н. э. в Иудее против власти селевкидов. В 164 г. до н. э. захватил Иерусалим. (Примеч. ред.)
В этом месте он умолк, ибо здесь простое отклонение от ортодоксальной доктрины принимало черты настоящего богохульства. Поразительно то, что после смерти Иисуса его брат Иаков получил руководящую должность в наследство, а Церковь не признает никаких иных потомков семьи назарейской: у вечной девственницы Марии больше не было детей. Однако прочтите внимательно Деяния святых Апостолов и послание Иосифа: от Иоанна – Иисусу, от Иисуса – к Иакову. Наследование и преемственность, два лица семейного Януса. Наследование и преемственность, точильные камни, что стирают дитя в порошок.
Семья – и власть семьи. В семье Мэделин говорят на уникальном арго и соблюдают свои собственные, эксклюзивные традиции. Словно чужак за границей, Лео Ньюман, священник Папского библейского института, начал свое обучение. «Красненькие чернила, – говорили они. – Передай-ка мне красненьких чернил» – имелось в виду вино. «Issma» означало «иди сюда»: какое-то время они жили в Каире, где Джек служил главным секретарем. Мэделин была «сбита с панталыку», когда чего-либо не понимала, хорошие вещи назывались «сделанными на ять», а когда Джек отчитывал других то вмиг становился «склочником». Джек был остроумным живым человеком, обладавшим как умственной, так и физической силой, человеком, на чьем сердце было выбито слово «дипломат». Старшую дочь, в течение учебного года круглой сиротой жившую в интернате в
14
Старейший из университетов Великобритании разбит на множество колледжей.
15
От англ. mad –безумный.
16
Boot (англ.) – ботинок.
Изменение отношений – весьма загадочная штука, слишком загадочная, чтобы описать ее привычными словами. Можно интерпретировать этот процесс, оглядываясь назад подобно тому как историк изучает события давно минувших дней и различает в них путеводную нить, логическое развитие – но ведь в тот момент, когда эти изменения происходят, никакой путеводной нити нет, ведь правда? Имеется только случайный набор фактов, и продолжительность измеряется лишь мгновениями, не менее важными, чем сколь угодно длинные сроки, и целое зависит от частностей, Лео был просто знакомым, Лео стал другом. Семейные пикники, несколько вечеринок, пара концертов, так оно обычно и бывает. В то время как роль знакомого можно разделить с другими, дружба – эксклюзивна, ей присуще особое таинственное измерение, она наделена специфической гармонией. Он начинал произносить предложение и ловил себя на том, что подспудно вычищает свою речь от синонимичных словечек Мэделин. Он украдкой посматривал на нее – и замечал, что ее взгляд, направленный на него, полон изумления, словно она пытается разобрать слова не вполне известного языка. Они улыбались друг другу и наблюдали, как улыбается визави. Ничего не значащий контакт – легчайшее соприкосновение запястьями, мимолетное столкновение плечами – наполнялся смыслом, известным им обоим.
– У нас как будто появился личный духовник, – однажды заметил в его присутствии Джек, когда они гуляли по Албанским холмам.
– Господи, надеюсь, что это не так, – возразил Лео, и Мэделин, словно эхо, откликнулась точь-в-точь той же фразой. Фразы-близнецы практически совпали по времени, и было неясно, кто произнес эти слова первым. В этом совпадении высказываний чувствовалось что-то постыдное, как будто их застали в объятиях друг друга, и теперь им срочно нужно найти себе оправдание.
– Вы всегда смеетесь над одним и тем же, – сказала как-то ее старшая дочь, и все тогда погрузились в неловкое молчание, вызванное укоризненным оттенком замечания. Словно девочка выболтала секрет, который нужно было держать в шкафу вместе с остальными скелетами.
Нить случайности неразличима. Где-то над Мертвым морем кучка несчастных студентов и археологов привычно ковырялась в костях, стоя на коленях в пыли и просеивая мусор, и вдруг обнаружила первые признаки грядущей катастрофы. А тем временем где-то в Риме замужнюю женщину и сухого, черствого пастора объединило нечто обрывочное и с трудом подпадающее под стандартные определения: то ли сочувствие, то ли ирония, то ли сомнение, то ли радость открытия.
– Можно задать тебе нескромный вопрос, Лео? – губы Мэделин раздвинулись в легкой, типично ирландской ухмылке. Она смотрела на него, как обычно, немного склонив голову набок. Любые вопросы в исповедальне влекут за собой определенный риск, но они находились не в исповедальне, а в самом обычном месте – на кухне квартиры Брюэров, среди нагромождения пустых бутылок и немытых бокалов. Из-за кухонной двери доносился шум: там веселились гости. Джек разглагольствовал с одним итальянским министром о своих делах: бюрократических нелепостях, секретных иерархиях, одному ему понятных обязанностях и побуждающих мотивах. «Дело не столько в том, коговы знаете, – услышал Лео, – сколько в том, кого вы знаете, по их мнению».