Евангелие от Сатаны
Шрифт:
– Он выживет? – спрашивает положивший ей руку на плечо Кроссман.
Она пожимает плечами: «Не знаю». Глава ФБР смотрит в сторону алтаря. Папа лежит на полу, на его белом одеянии видны семь красных пятен там, где оно пробито пулями. Рядом сидит, широко открыв глаза, умирающий камерлинг. Джованни поднимается по ступеням и опускается на колени возле него. Внезапно Кроссман замечает, что кресла за алтарем пусты.
– Валентина, куда ушли кардиналы из братства Черного дыма?
Санитары привязывают отца Карцо ремнями к носилкам. Не отводя от него глаз, молодая женщина указывает рукой на лестницы,
– Они убежали по этим лестницам?
Она кивает.
– Черт возьми, Валентина, возьмите себя в руки. Вы мне сейчас понадобитесь – будете моим проводником по этим подземельям.
Валентина медленно встает с колен и смотрит на уходящих санитаров с носилками. Потом она поворачивается к Кроссману. Ее глаза холодны как лед.
– Я знаю, где находится Мария.
– Где?
Валентина щелкает затвором своей «беретты» и отвечает:
– Сначала займемся кардиналами.
Камерлинг сидит у подножия алтаря, раненный пулей в горло. Кровавая пена вытекает из его рта. Он чувствует ее на губах и понимает, что не выживет. Он смотрит на труп папы, распростертый на мраморном полу. Кардинал Джованни стоит на коленях рядом с камерлингом и тихо говорит:
– Ваше преосвященство, не хотите ли вы исповедоваться передо мной?
Старый прелат, кажется, только теперь замечает его присутствие. Камерлинг медленно переводит взгляд на кардинала. В его глазах вспыхивает ненависть, хрип вырывается из его горла.
– Я верю в Сатану Отца всемогущего, Творца неба и земли. Я верю в Януса, его единственного сына, который умер на кресте, отрекаясь от Бога.
Сердце Джованни наполнилось огромной печалью: камерлинг перед самой смертью губит свою душу. Молодой кардинал почти завидует его мужеству.
– А если он действительно существует? Вы подумали об этом?
– Кто «он»?
– Бог.
Тяжело дыша, старый камерлинг отвечает:
– Бог… в Аду. Он командует демонами. Он командует проклятыми душами и призраками, которые блуждают в темноте. Все ложь, Джованни. Нам лгали – и мне, и вам.
– Нет, ваше преосвященство. Христос действительно умер на кресте, чтобы спасти нас. Потом Он вознесся на небеса и сел справа от Отца. Оттуда Он вернется судить живых и мертвых.
– Это лживые выдумки.
– Нет, это верования. И в этом Церковь не лгала. Она помогала людям верить в то, во что им нужно было верить. Она возвела соборы, построила деревни и города, она просвещала людей в темные века и давала смысл тому, что не имело смысла. Что оставалось у людей, кроме уверенности, что они никогда не умрут?
– Теперь уже поздно: они знают правду. Они ее не забудут.
– Что вы, ваше преосвященство! Веру питает то, что невидимо. Правда никогда не служит пищей для веры.
Грудь камерлинга начинает трястись от смеха.
– До чего же вы наивны, бедный Джованни!
Камерлинг пытается сказать еще что-то, но задыхается и захлебывается собственной кровью. Его грудь перестает вздрагивать, тело падает на пол, глаза стекленеют. Джованни закрывает старику глаза. Потом он оглядывается.
– Вы следующий.
– Что вы сказали?
– Это не конец, Джованни. Ты меня слышишь? Все только начинается.
Кардинал
Джованни открывает глаза. Камерлинг не сдвинулся ни на миллиметр. Кардинал решает, что заснул на несколько секунд и видел кошмарный сон. Ему почти удается убедить себя в этом, но тут он чувствует боль в запястье. Опустив глаза, он видит, что оно посинело. Это только начало…
Молодой кардинал встает на ноги и смотрит на евангелие, которое по-прежнему лежит раскрытое на алтаре. Он закрывает книгу, берет ее в руки и крепко сжимает. Крест Бедных ударяется о его кожу под сутаной.
Потайной ход, которым Валентина возвращалась наверх из Комнаты Тайн, открывается, из него дует затхлым воздухом. В тишине громко звучат шаги, автоматы ударяются один о другой. Кроссман и Валентина, следуя за карабинерами, идут по подземельям. Фонари у них на головах освещают пыльные стены. Валентина касается ладонью каменной поверхности: ей кажется, что от камня исходит странное тепло.
Те, кто идет в голове отряда, только что добрались до винтовой лестницы, которая спускается в подвалы замка. Становится все жарче. Снизу поднимаются порывы обжигающего воздуха, они приносят с собой водовороты искр. Что-то хрустит и трещит. Гудит пламя. Что-то горит в Комнате Тайн.
Валентина и Кроссман прокладывают себе путь, раздвигая карабинеров. Несколько человек из отряда только что вошли в комнату и теперь, бледные как смерть, отступают назад. Валентина тоже входит внутрь. Почти везде горят костры из бумаги, зажженные кардиналами из братства Черного дыма. Пламя поднимается так высоко, что его языки лижут своды и окрашивают в черный цвет маленькие арки над столбами. Это горят архивы Ватикана. Превращаются в пепел не только частные письма пап и отчеты о ходе внутрицерковного расследования, начатого Климентом V. Сгорают целые стеллажи секретных архивов христианства, которые кардиналы приказали перенести сюда после избрания папы. Заговорщики уничтожают все доказательства. Двадцать веков истории и человеческих мучений погибают в этом огненном водовороте.
Становится невозможно дышать. Карабинеры пытаются загородить собой Валентину, которая идет сквозь огонь, сжимая «беретту» в вытянутой руке. Кроссман идет у нее за спиной, водя перед собой своим пистолетом сорок пятого калибра.
Внезапно Валентина останавливается. Она увидела пять кардиналов в красных одеждах. Эти пятеро заканчивают складывать книги и пергаменты в штабель возле одного из столбов подземелья и поливают эту бумажную пирамиду бензином.
Валентина два раза стреляет в воздух, но гул пожара заглушает выстрелы. У одного из кардиналов на губах улыбка, как у больного в бреду. Он не чувствует, что его волосы горят: они вспыхнули под действием высокой температуры. Остальные четверо стоят на коленях возле огромной кучи бумаг. Пальцы, которыми они бросали книги в огонь, превратились в обугленные культи. А первый кардинал даже не заметил, что рукав его сутаны намок в бензине. Он чиркает спичкой, чтобы зажечь костер…