Евангелие от смартфона
Шрифт:
— Смеяться будешь потом, когда выберемся, — с едва заметной обидой в голосе бросил мне Егор.
Он был наряжен в белый халат, размера на два меньше, чем нужно. Из-под халата выглядывали голубые медицинские брюки, едва доходившие ему до щиколоток. Зеленая медицинская шапочка надвинута на самые брови, на шее болтается марлевая маска. Видимо, врач, которого раздел Егор, доставал ему до плеча.
Внимательный взгляд в мою сторону:
— Ты в порядке?
— Да в порядке я, в порядке.
Я встала с кровати — ноги держали неплохо. От наручников я сумела избавиться, пока слушала откровения
— Пошли, быстрее.
— А его куда? — я мотнула головой в сторону серого кардинала, застывшего молчаливой статуей посреди палаты.
— Возьмем с собой. Мне очень хочется услышать из первых уст о последних шалостях за кулисами, — едко пошутил Егор, и мы осторожно выглянули в коридор.
Егор уже было направился вперед, но я остановила его, кивнув на столик со сложенными чистыми смирительными рубашками.
— Некогда, — бросил Егор, но, поразмыслив секунду, передумал:
— Давай.
Схватив одну из них, мы юркнули обратно в палату. Нацепив рубашку на Советника прямо поверх костюма, мы крепко завязали ему за спиной руки. Егор разорвал наволочку и этот импровизированный кляп затолкал Майеру в рот, а чтобы наш произвол не слишком бросался в глаза, прикрыл это безобразие снятой со своей шеи маской.
Мы опять высунулись в коридор. Пусто. Только протяжные крики, давящие на мозги. Удивительное дело, но стрельба в психбольнице никого, кроме пациентов, не волновала.
Выстроившись гуськом — Егор, Советник и я в качестве замыкающего — мы двинулись к выходу. Поравнявшись с комнатой охраны, я увидела завалившегося лицом на пульт человека в форме. Крови не было, видимо, Егор просто вырубил его. Зато на полу, раскинув руки, в кровавой луже лежал кто-то из свиты Советника. Джамал — его я узнала по коричневым ботинкам — сидел в углу, привалившись к стене, рядом валялся пистолет.
Егор зашел в комнату, включил на пульте тумблер, затем быстро чиркнул вынутой из кармана пластиковой картой по замку и с видимым усилием нажал на железную дверь, перегораживавшую коридор. Мы пошли дальше.
— Там еще один пост, молчи, говорить буду я, — бросил он мне через плечо.
— А если этот, — кивок в сторону Советника, — что-нибудь устроит?
Егор выгнул бровь.
— Ну, пусть попробует. Только кто его слушать будет — он же псих.
Мы спустились по лестнице на первый этаж и попали в другое крыло больницы — в отделение для больных с легкими расстройствами. Причем, больных далеко не бедных. Да и больных ли вообще?
Стены здесь были выкрашены в позитивный салатный тон, на полу лежал явно не самый дешевый керамогранит, окна, правда, были забраны решетками. Вдоль стен обычные деревянные двери без запоров, мягкие диванчики и кресла, хотя и с антивандальным покрытием. Нашелся даже букет цветов в пластиковой вазе, стоящий на маленьком столике. Наверное, здесь выводят из депрессии модниц, обнаруживших свое новое платье на сопернице, решила я. Еще здесь набираются сил биржевые трейдеры, утомившиеся от скачущих графиков и больших цифр, да и все остальные, кто не прочь на время отдохнуть от круговерти столичной жизни.
Две девушки с безупречным макияжем в дорогих спортивных костюмах с увлечением рассматривали глянцевый журнал, на нашу процессию они не обратили
Мы поравнялись с очередным постом охраны. Егор шел не останавливаясь, по-хозяйски печатая шаг.
— Куда вы его забираете? — высунулся в окно КПП толстощекий страж двери. — Мне никакие документы не передавали. Как я буду оформлять перевод?
Советник замычал.
— Не успели, следственный комитет вечером пришлет, — буднично бросила я охраннику, предъявив удостоверение. — Мы его второй месяц за границей разыскиваем по линии Интерпола, а он вот где притаился. Слышали про хищения в Роснано? То-то же! Только после вашего лечения от него никакого толка. Разговаривать не может — лишь мычит, куда деньги дел — не помнит.
Ворча и сокрушенно качая головой, охранник пропустил нас. Егор скрытно показал мне большой палец, и мы направились в безликий, похожий на все больничные холлы сразу, вестибюль клиники. До приветливо распахнутых входных дверей оставалось каких-нибудь несколько метров, и я уже почти набрала в грудь воздуха, чтобы облегченно выдохнув, оставить это заведение, но не тут-то было. Важный доктор, плотно упакованный в белый халат, аккуратно застегнутый на все пуговицы, бросился нам наперез.
— Это что такое!? — с неподдельным возмущением воззрился он на нашу процессию. — А ну живо назад! Здесь приличные люди ходят, а не эти. Живо, живо обратно!
И он замахал на нас руками, словно загонял гусей в загон.
— Что тут происходит? — заволновалась молодая женщина за стойкой регистратуры.
Советник опять замычал, бешено вращая глазами.
— Не волнуйтесь, мадам, все под контролем, опасный псих сбежал из мирового правительства, — весело сказал Егор, подталкивая Советника к дверям.
— Направо, черный джип, — подсказал мне напарник, когда мы оказались на свободе.
Советника затолкали на заднее сидение, Егор бесцеремонно задвинул его в угол и уселся рядом. За руль пришлось сесть мне.
— Вырулив с больничного двора, я спросила:
— Куда едем? К нам в отдел?
— Пожалуй, нет, — задумчиво протянул Егор. — Есть у меня на примете симпатичный приватный подвальчик, там и поговорим.
На перекрестке с нами поравнялась потрепанная легковушка с дачным прицепом. Егор приоткрыл окно и, размахнувшись, запустил айфон Советника прямо в кузов с пустыми трехлитровыми банками и пластиковыми ведрами.
— Его высокопреосвященство отправился на шесть соток в деревню Косякино окучивать картошку, — хмыкнул он.
* * *
Как оказалось, под симпатичным приватным подвальчиком Егор подразумевал одну из переговорных спецслужб — оборудованную всем необходимым комнату в подвале офисного здания, где нас гарантированно никто не потревожит. «У спецслужб бывают не только конспиративные квартиры, но и конспиративные подвалы», — пошутил он.
Егор стащил с головы зеленую медицинскую шапку и устало вытер ей лоб — все-таки я переоценила его хладнокровие — затем вынул изо рта нашей добычи импровизированный кляп. Советника он усадил на стул, однако смирительную рубаху снимать с него не спешил.