Евангельская ночь
Шрифт:
Михаил прекрасно помнил, что одной из остроумных, хотя и дерзких идей его «Лизогамии» была возможность останавливать время. Правда, он честно признавал, что почерпнул идею из великолепного эссе Борхеса «Тайное чудо», и что автор концепции временной паузы – не он. Останавливать, чтобы беспрепятственно создавать, и не быть ограниченным безжалостным течением времени – такая возможность предоставлялась далеко не всем, но многие признанные гении умудрились догадаться, что время может стать персональным, контролируемым и неограниченным ресурсом. Михаил и его супруга в книге «Лизогамия» использовали постановку времени на паузу для того, чтобы заниматься своим любимым и совершенно загадочным хобби. Ему
Михаил покраснел от смущения, если только можно покраснеть во сне. Насколько же точной получилась короткая рецензия на его книгу!
– А почему именно я?
Последовавший ответ был до такой степени логичным и всеобъемлющим, что иного быть и не могло:
– Так написано в этой книге.
– А кому это нужно? Ведь не существует ни единого библейского сюжета, который бы тысячи раз не толковался или комментировался, не стал бы основой литературного произведения, не был бы тысячи раз воссоздан в работах гениальных художников и скульпторов. Сколько романов, фильмов, стихотворений, опер и балетов создано по библейским историям! Шедевр на шедевре! Музеи, картинные галереи и библиотеки буквально набиты ими доверху!
Горячность и аргументированность собственной тирады удивили и насторожили Михаила: ему показалось, что кто-то умышленно направляет его рассуждения, чтобы привести их к уже давно очерченному финалу. Похоже на какую-то странную манипуляцию, будто его аккуратно подводят к добровольному принятию уже выработанного кем-то решения.
– Конечно, ты прав. Но есть специальный заказ на толкование именно в таком формате. Поэтому – действуй! Ни о чем не беспокойся, только трудись, живи в спокойной и радостной гармонии с тем, что делаешь. И все получится. Представь, все твое время будет только твоим! Ты же именно об этом мечтал так много лет, не так ли?
– Да, это так… – Михаил кивнул, впрочем, несколько неуверенно.
– Вот и хорошо. – Двойник Дюрера улыбнулся и продолжил: – Ну, все. Мне пора. Будем прощаться. Впереди тебя ждет так много всего невероятно сложного и нового, что я тебе даже немного завидую. Очень скоро мы с тобой опять встретимся – полагаю, недели через три-четыре. Ты покажешь, что уже создано, а я помогу тебе со временем. Помнишь, как ты успешно и неоднократно ставил время на паузу в «Лизогамии»?
– Конечно.
– Это на самом деле возможно. Есть еще несколько технических проблем и этических противоречий, но они будут разрешены в ближайшие недели. – Ночной гость замолчал на несколько секунд, размышляя о чем-то, а потом резко сменил тему:
– Периодически ты будешь получать от нас различные знаки. – Тут он замялся, и остаток фразы прозвучал не так уверенно: – Как одобрение твоей работы или дружеские подсказки. Или, иными словами, импульсы направлений.
Двойник Дюрера помолчал несколько секунд, дав Михаилу возможность переварить сказанное. А потом с понимающей улыбкой попрощался и исчез.
Сон закончился, и Михаилу пришлось проснуться, хотя ему и не хотелось так возвращаться в реальную жизнь. Он был взволнован и растерян. У него осталось много незаданных вопросов: на каком языке написана книга его жизни? Что скажет жена, когда узнает, что он теперь начинающий поэт, а не айтишный спекулянт? А не пьян ли он часом? А не был ли гость гипнотизером? А как выглядят сонеты? А почему объяснения «Дюрера» звучали логично и убедительно?
Михаил проснулся очень рано – еще не было пяти часов утра. И, конечно, первым делом решил перечитать написанное ночью, чтобы убедиться, что все детали снов, оставшиеся в его памяти, сохранились и в письменном виде. И, к его удивлению, на столе оказалось два исписанных листа. На первом – подробное описание его снов, совершенно ненужное, так как он и так помнил оба до мельчайших подробностей.
Но вот на втором листе его неаккуратным и торопливым почерком было написано:
«Однажды, проходя близ моря,
Он встретил братьев-рыбаков,
Ловивших рыбу на просторе,
Позвал их как учеников:
«Быть вам – ловцами человеков!
О, сколько жаждет имяреков
Попасть в Божественную сеть,
И им без вас не преуспеть».
Они тотчас, оставив сети,
В порыве, свойственном двоим,
Идут, счастливые, за Ним —
Андрей и Петр, словно дети.
Спаситель и ученики —
Евангельские маяки».
Более того, на обратной стороне листа было написано еще одно стихотворение.
«Душа моя скорбит смертельно,
Не спите, бодрствуйте со Мной».
Сам в напряженье запредельном
От них отходит… За скалой
Бессильно лег Христос на землю.
«Отец, молю Тебя, помедли…
Они ж прибьют меня к кресту
Гвоздями… Я с ума сойду!
Отец Мой, если так возможно,
Позволь сей чаши избежать,
Я слаб – меня рожала мать…»
Тут Ангел Божий осторожно
Христа касается крылом —
Настал духовный перелом!
Он еще раз прочитал оба стихотворения. В полной растерянности, он не мог думать ни о чем, кроме невероятности произошедшего. Откуда взялись стихи? Кто это написал? Сам он точно не мог. Как он умудрился расставить знаки препинания? А как подобрал рифмы? «Человеков – Имяреков», «Ученики – Маяки», «Смертельно – Запредельно». Все красиво и правильно, хотя «Землю – Помедли» явно так себе. Кто ему все это надиктовал? Почему он этого не помнит?!
У него кружилась голова от невозможности понять, что же произошло. Он точно помнил, что никакого стихосложения или диктовки не было. Да и на первом листочке, «памятке по снам», написанной им собственноручно, никакого упоминания о стихах не было.
Нет, не может быть, чтобы это написал он сам, без чьей-либо помощи. Ему кто-то диктовал или водил его рукой. Но так не бывает! Но лежащий на столе листок, исписанный с двух сторон листок, существует. Вот он. Михаил взял его в руки, потряс, повертел и даже понюхал. Значит, бывает. Он попытался призвать на помощь все свое логическое мышление, которым так гордился.
Конечно, он помнит невероятное задание, полученное от таинственного друга: «Ты переложишь текст Евангелия от Матфея на стихотворный размер».
Да, все это загадочно и нереально, но это воспоминание – единственно возможная отправная точка для дальнейших размышлений. Возможно, это и есть те знаки, о которых двойник Дюрера говорил во сне. Но как в это поверить? Хотя – а как не поверить?
«Ну вот, началось… Но что, чёрт возьми, началось?» – буквально простонал Михаил.
Он перечитал стихи, наверное, в десятый раз. Ничего не поменялось – все складно и ритмично.