Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира
Шрифт:
Я искренне думал, что завтра быстренько сбегаю за ним. У меня стерлось ощущение расстояния и сложности маршрута. Однако утром ребята меня разубедили в реальности, да и в необходимости, этого шага. Рюкзак спустил Сережа Ефимов, предварительно на 90% облегчив его геологическую коллекцию.
Через пару часов, когда уже стемнело, я вышел на связь с базой.
Володя, двадцать минут назад к вам вышли Бершов
и Туркевич с большим количеством продуктов, горячего
питья, медикаментов и кислорода.
Зачем
Не понадобятся--и хорошо. Тебе тоже несут кисло
род и маску.
Да мне-то кислорода, наверное, не нужно. Вот
попить бы горячего...
* СК--так сокращенно сообщается при переговорах по радио об окончании разговора--"связь кончаю".--Ред.
283
– - Ничего, ничего. Не нужно так не нужно. На месте
решишь.
Евгений Игоревич говорил мягко, без нажима, верный своему правилу--убеждать, а не приказывать и даже не уговаривать. Так говорят с ребенком, который вдруг начал слегка капризничать. Стараются избежать окрика, а плавно подвести к тому, чтобы он сам принял желаемое решение.
Вскоре я связался с Мишей Туркевичем. Далеко внизу, на пологой части гребня, на фоне свежего снега я увидел двойку. В лунном свете мне показалось, что они уже близко.
Бэл, где вы находитесь, сколько до вас?
Миша, я думаю, за час вы дойдете.
На самом деле они шли 2,5 часа.
Бэл, как вы шли?
– - Миша, старайтесь держаться правее. Как можно
ближе к гребню. За гребень вы все равно не уйдете--там
стены, а влево по склонам путей много, можем разминуться.
Однако Миша, кажется, не понял и несколько раз переспрашивал. Рация у него висела на груди сверху пуховки и была на постоянном приеме. Естественно, аккумуляторы сели очень быстро.
Так мне на помощь пришла группа, которую я когда-то называл хилой компанией и высказывал сомнения в ее надежности. Жестокий урок! Оказывается, они не так слабы, как мы думали.
С одной стороны, это сообщение нас обрадовало, с другой--мы, видимо, совсем расслабились. Пожалуй, и соображал я плохо, так как прошел мимо собственных кошек, вместо того чтобы надеть их. Очень не хотелось останавливаться и снимать меховые рукавицы на таком морозе... Одна из них была сильно порвана, рука в ней мерзла, поэтому я постоянно менял рукавицы местами.
У Эдика кончился последний баллон. С парнями мы встретились в 21.00 где-то на 8700.
Видя, что они показались из-за перегиба в 40 м ниже, мы остановились на ближайшей удобной площадке. Эдик сел. Подошел Миша, как всегда шумный, энергичный, уверенный. За ним Серега. Дали нам пол-литровую фляжку теплого компота. Серега достал 3 инжиринки. Я с тоской подумал о "большом количестве горячего питья и пищи", обещанном Таммом. Вид у нас был, видимо, далеко не бравый, поэтому ребята энергично принялись нам
К этому времени я уже свыкся с мыслью, что надо взять кислород, и, кажется, даже не сопротивлялся. Рюкзака у меня не было, поэтому решили повесить баллон (в нем было 70 атм.) на веревке через плечо. Руки мои в порванных рукавицах настолько закоченели, что завязать узелки мне было бы очень трудно. Серега это исполнил быстро и ловко.
Ну, как самочувствие?
Да я-то что! Вот как Эдик?
Нормально,--ответил Мысловский.
Сами спуститесь? Мы хотим пойти на вершину.
Куда?--не понял я.
На вершину! А что? Светло, кислорода навалом.
Если вы не против...
Будучи тугодумом, я пару секунд осваивал эту мысль.
Ну что ж, давайте! Эдик, ты как?
Пусть идут.
Дай рацию, я спрошу Тамма. Наша села.
Наша тоже садится. Я сам свяжусь.
К этому времени голос мой из-за многосуточного пребывания на большой высоте без маски стал совсем слабым и хриплым, в горле застрял комок бритвенных лезвий. Кожа на лице онемела от мороза, губы еле двигались. Наверное, в базовом лагере казалось, что с ними говорит чуть ли не умирающий человек.
284
Однако разборчивость моих передач, по заключению нашего радиста Ю. В. Кононова, всегда оставалась высокой.
– - База! База! Я--группа один. В моей рации кончается
питание... Отвечайте быстро. Ребята хотят идти на верши
ну. Мы чувствуем себя нормально, спустимся самостоятель
но. Можно им идти?
– - Нет,--мгновенно ответил Евгений Игоревич.
Сергей тут же выхватил у меня рацию.
Почему нет?! Почему нет?!--закричал он, волнуясь
и нечетко работая кнопкой "передача".
Сколько у вас кислорода?
Триста атмосфер!
Сколько?
У каждого по два баллона--в одном двести, в
другом сто.
Наступило молчание, в течение которого темпераментный Сережа пытался еще что-то добавить. Томительно тянулись мгновения, быть может важнейшие за всю его альпинистскую биографию. Он это прекрасно понимал, и сразу бросалось в глаза, что он нервничает.
Хорошо,--сказал Тамм через 3--4 секунды, и Сере
га преобразился. Опять обычный Бершов--веселый, говор
ливый, добродушный.
Сколько до вершины?
Наверное... часа два-три.
В тот момент я был о нас лучшего мнения. Мне казалось, что мы спустились гораздо ниже. На самом деле ребята проскочили последний кусок всего за час.
Сережа протянул какие-то таблетки:
– - Свет говорит--это возбуждающее. Штуки две-три-
хорошая доза...
Я тут же проглотил 3 штуки.
– - ...через сорок минут побежишь как молодой. А если
эффекта не будет, можно принять еще пару.