Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
— Женечка, пей аккуратней. И быстрее, а то через десять минут тетя Лена придет.
— А ты не уйдешь?
— Мы с бабушкой Томой погуляем чуть-чуть. Пока ты тете Лене игрушки свои покажешь. Можете достать новые из коробки…
Я на секунду зажмурилась и выдохнула. Сверху донеслась музыка. Ярослав вчера унес к себе гитару.
— Да, мы решили попробовать позаниматься, — ответила я на вопрос матери, не сказав ничего про учителя.
И тут же узрела на лестнице Ярослава.
— Можешь дяде Жене позвонить?
Я чуть не протянула ему телефон — потом сообразила, что Джек может сказать не просто «Слушаю!» Впервые я вовремя послушалась здравого смысла. Под жестким взглядом матери я вызвала Женькин номер.
— Все так плохо? — ответил он тут же, и по характерному шуму, я догадалась, что он в машине.
— Ты сейчас один или как? Просто Ярослав хочет спросить тебя про гитару.
— У тебя все хорошо?
— Да, ну ты можешь поговорить с ним? Он тебе сейчас позвонит со своего телефона, — поймала я еще одну умную мысль и поделилась с сыном Женькиным контактом.
Ярослав утопал наверх. Мать продолжала сидеть молча перед полной чашкой чая. Я не стала спрашивать, чего она не пьет. Мне как раз позвонила няня, и мы вместе с Женечкой пошли открывать ей калитку.
— Лена, мы уйдем на полчаса. Если будут проблемы, звоните.
У них проблем не будет. Будут сейчас проблемы у меня — с матерью.
41. Полянка
— Ты зачем мне врала? — спросила мать за калиткой.
Мы начали спускать к речке — на бережку никого не будет, далеко от участков, да и на них нет знакомых. Соглядатаев и доносчиков.
— А ты мне зачем? — не стала я ни наезжать, ни извиняться.
— Ты ж прекрасно понимаешь, зачем. Чтобы жизнь у тебя нормальная была, — мать говорила, глядя строго вперед. — И она у тебя была. Зачем ты все сломала? Ради чего? Ради кого?
Я молчала — риторические вопросы не нуждаются в ответах.
— Зачем наврала про дачу?
— В чем я соврала? — тут уж я действительно удивилась, но шаг не сбавила.
Мы шли нога за ногу, чтобы полянка не слишком быстро кончилась. Нам же на двадцать лет нужно растянуть крохотный берег нашей речки.
— Что купила ее?
— А я действительно ее купила.
— Выкупила для него за деньги Влада? — ахнула мать. — И не стыдно?
Ах, вот что она удумала! Сама или доносчики подсказали? Даже не хочу знать, кто именно накапал престарелым родительницам на взрослых детей. Ну, меня-то еще в супружеской измене обвинили, наверное, но взрослому свободному мужику-то чего за бабой не побегать? А потому что мы для них не взрослые, мы малолетние дурачки… Которым надо погрозить пальчиком. И заодно ремнём всыпать!
— Для начала — за свои. Я в официальном разводе, мама. И сделка оформлена на меня, и деньги ушли с моего личного
Секунда тишины. Сердце сильнее майского грома.
— Теперь я понимаю, почему вы детей поделили. Женя не от Влада, да? Потому и Женей назвала?
Да ешкин кот! Кто-то сериалов пересмотрел в своем самом активном возрасте!
— Он сбежал в Испанию от ответственности, а потом одумался, развелся и вернулся к тебе? Ты Владу-то сказала?
— О чем я должна была ему сообщить? Что у его бывшей тещи больная фантазия разыгралась?
Мать замерла. Встала, как вкопанная:
— А что я не так сказала?
Хорошо еще не закричала.
— Да все не так! Женя — дочь Влада. Сомова я позавчера впервые за двадцать лет увидела, но я не собираюсь тебе ничего доказывать. И оправдываться тоже не собираюсь. Я даже не спрошу тебя, как ты могла так со мной поступить! Я только прошу сейчас не лезть в мою жизнь. И так как ты не лезла в нее последние пятнадцать лет, сделать это тебе будет совсем не сложно.
— Совсем не лезть? То есть видеть ты нас у себя не желаешь? И с внуками общаться мне не разрешишь?
Ее глаза блестели — даже вот не знаю, чем именно: обидой, гневом, злостью…
— Я никому ничего не запрещаю. Но к вам не поеду, извини. Мне и до этого не хотелось видеть Катьку, а после разговора с Сомовым — тем более. С двоюродными братьями мои дети все равно почти что не знакомы.
— Дима на дачу не приезжает, — сказала мать про старшего внука-первокурсника, которого наша Катя родила в восемнадцать.
— Мам, ты меня поняла… Вы приезжайте в любое время. Но мы вашими гостями не будем.
— Ясно, — закусила она верхнюю губу и сделалась совсем старой.
И мне вдруг стало ее жаль, но кто же знал… До всего этого я постоянно предлагала свою помощь, пусть только финансовую. Она же предлагала свою помощь только Катиной семье, не думая про себя совершенно.
— Катька тебя шантажировала, да? Поэтому вы дачу продали?
Когда мать промолчала, я не выдержала,
— Или тебе стыдно было Женьке в глаза смотреть, после того, как ты плюнула ему в лицо?
Поняла, что мне больно — и боль никуда не денется. Это я поняла сразу.
— Мы продали дачу, когда он еще в Екатеринбурге был, или у тебя с математикой проблема? — выдала мать зло.
— У меня с родственниками проблема. Других проблем у меня, к счастью, нет. Ну, еще с котом и собакой, но это решаемо. С вами — что-то сомневаюсь.
— Ты детям про Сомова сказала? — почти что перебила меня мать.
— Что я должна была сказать? У меня с Сомовым ничего нет. Хотя я и свободная женщина и могу делать, что хочу. Но я еще и мать, и мы с Владом сами решим, как и когда сообщить детям о нашем решении расстаться. У нас есть план, и мы ему следуем…