Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
— Потом мне было жутко стыдно за свою неуклюжесть и тормознутость.
— А мне больно.
— Но я верил, что потом тебе будет со мной хорошо. Сейчас, прости, не верю, что боль пройдёт.
Он вырвался из моих рук, запрокинул голову, и я в страхе прикрыла глаза — не хочу гадать, что он думает и чувствует сейчас на самом деле. Хочу просто чувствовать его тело — вдруг мне больше ничего от него и не надо?
Я снова опустила руки, но уже не на голову, а ему на плечи, но придавить к земле не получилось — Джек вырос и снова возвышался
— Зачем ты это делаешь? Ради мести мужу?
Я рискнула раскрыть рот — и у меня это получилось.
— А просто так хотеть тебя нельзя?
— Насколько? На день? На этот год? Пока к мужу не вернёшься? Встречаться тайком? Все, как обычно? Только тогда это имело смысл… У нас были планы на совместную жизнь. А сейчас что? Просто секс?
— А разве этого мало?
— Хочешь проверить меня? Как отвечу? Да как бы ни ответил, — усмехнулся он горько, усиливая хватку на моем подбородке. — Все равно буду козлом… Верно?
— Зачем тогда целуешься со мной?
— Потому что не могу удержаться… Но ширинку могу не расстёгивать. Понимаешь? Ты же не посторонняя мне баба… Разве можно вот просто так… Потому что стоит…
— С чего-то нужно начинать… Или давай забирай гитару и вали!
Я уперлась ему в грудь — попыталась оттолкнуть! Скала! Сейчас скрутит руки и профессионально засунет в машину. Но ведь именно этого я и хочу… Не его в своей жизни — а тепло его тела для себя. Живу-то я давно не для себя. У меня дети и собака, которая меня не любит. А дети? Любят ли…
Джек не отступил, наоборот сильнее прижал меня к железу, разомкнул ногой колени, чтобы мне легче было удерживать равновесие, но даже на ширине плеч мои ноги не находили опоры. По кочкам, по кочкам… До ровненькой дорожки я так и не доберусь. Не с Джеком уж точно.
— Проверяешь, насколько я мужик, да?
Дыхание обжигает, а я и так уже вся мокрая. До трусов.
— А что для тебя быть мужиком?
37. Мужик
— Быть мужиком — это не трахать бабу, а любить и заботиться о ней. Но сейчас это делает другой мужик… И я обязан уважать его права на тебя.
Сказал как отрезал — только руки не убрал. Вот и все уважение к чужой собственности…
— Если эта баба — я, то я не нуждаюсь в заботе.
Пауза. Ничего не сказал, только, кажется, сильнее стиснул мне плечи.
— Я уже в том возрасте, когда могу сама о себе позаботиться…
Молчит — каких именно объяснений он от меня ждет?
— Джек, мне не семнадцать и даже не тридцать. Мне почти сорок, а в этом возрасте женщине уже не на сильное плечо хочется опереться, а на что-то другое, пока оно сильное…
Лицо Джека было совсем рядом — глаза сужены, я их такими уже видела: злится — оно и понятно. Услышал не то, что хотел.
— Довольно цинично, Славка. Не ожидал услышать подобное… От тебя.
— Ты
— Разъясни тогда для тупого.
— Давай уж с тебя начнем! — вскинула я голову, и наши губы оказались совсем рядом, но всеми чувствами вместе взятыми я понимала, что поцелуя не последует.
Его, возможно, не будет уже никогда. Значит, не судьба…
— Я, кажется, понятно выразился…
— Наша вашу не понимать… Ты о чем думал-то, когда полез целоваться? Что я колечко сниму и мужу ручкой помашу? Вот так, по щелчку твоих пальцев?
Джек молчал, но и рук не убирал.
— Если нет, то чего сейчас на попятную пошел? Неинтересно без охоты, что ли? Расстроился, что я так легко согласилась? Или тебе баба в дом для спокойствия нужна? Так у меня дети от другого.
— И что? — разлепил он наконец склеенные клеем злости губы. — Для меня твои дети не проблема.
— Вот как? — я против воли хмыкнула. — Я заметила… А для меня, знаешь ли, проблема, потому что у них замечательный папа.
— От которого ты их увезла. От добра добра не ищут, как бы не зря люди говорят…
— Люди вообще много брешут. Я и не ищу им другого папочку. Жизнь, знаешь ли, намного сложнее, чем кажется. Мало найти непьющего работящего мужика, который души в детях не чает…
— А что еще надо? — перебил Джек.
— Нужно быть рядом с ним счастливой женой. Я не буду тебе врать. Это не так. Поэтому я уехала. Работа — это всего лишь одна составляющая. Большая, да — я хочу получить от него финансовую независимость и тогда, возможно, уйти…
— А дети как? Зачем тогда ты отправляешь Ярослава в Москву? Если ты научишься жить без мужа, то как ты научишь сына жить без отца? Он так без матери жить научится скорее…
— Так тому и быть тогда…
— Ты что, обалдела? — Джек встряхнул меня. Я даже, кажется, на пару секунд лишилась под ногами опоры. — Это же твой сын!
— Так это и Влада сын. С какой такой стати он обязан жить с матерью?
— Он тебе что, не нужен?
— А что, он не нужен отцу, что ли? Почему Влад должен жертвовать обоими детьми? Кто решил, что Ярославу со мной будет лучше, чем с отцом? Кто? Мужики, которым лучше скинуть ребенка бабе и пойти искать новую?
Странно, что в машине не образовалось вмятины, когда Джек оттолкнул меня. Или оттолкнулся от меня, шагнув на дорогу.
— Машина!
Я заметила свет от фар боковым зрением явно раньше него. В ушах шумело и мотора я точно не слышала. Машина затормозила, но не перед Джеком, а чтобы предложить помощь. Ну да… Стоят двое перед открытым капотом и ругаются…
— Все нормально, — буркнул Джек. — Застрявшего в моторе котенка вытаскиваем.
Мужик не поверил — полез проверять, а там и баба его подоспела. Она и вытащила котенка — легко, но, возможно, котенок просто одумался и воспользовался предложенным полотенцем, в которое я его сейчас завернула и прижала к груди.