Евгений Шварц. Хроника жизни
Шрифт:
И вот — первая схватка:
«БЕЛОРУСС (оглядываясь): Гм… Разрешите прикурить.
ОРЛОВ: Да, да… Это я вас звал. Не он… Я.
— Непонятно. Какой он?
— Он? Ваш длинный товарищ, Антон Иванович! Жили-были тигры…
— Что такое?..
— А это — отличное мы настроение. И явился носорог. А мне это не нравится.
— Нельзя ли по-русски…
— Можно! Я — против. Поняли?
— Сумасшествие…
— Именно. Облака скандалят! Солнце зашло. Музыка играет. Носороги вылезли и собираются грабить. Есть от чего с ума сойти. Надо бы в угрозыск,
— Ах вот оно что. Агент?
— Какой вы льстец! Нет, я любитель.
— Лестно ищейкой быть?
— Да, товарищ вор! Я разумею единоборство моральное. А так — с взрослыми не дерусь. Жалко их. Хоть и воры.
— Сколько?
— Чего-о?
— Червяков сколько, чтоб отстал?
— Смысла в деньгах нет.
— Вы заставляете меня обратиться к властям.
— Матушки, до чего вяло! Знаем!
— А именно?
— Всё! Червяки предлагали. А это уже исповедь. Носорог дорогой! Город у нас маленький, а настроение боевое! Давайте начистоту! Либо убирайтесь на вокзал, либо мы помешаем. Настроение у нас такое.
— У кого у вас, скажи ты ради бога! Угрозыск ты или нет?
— Нет. К сожалению, нет. Понимаю, что глупо, — все равно, что змей босой ногой давить, когда сапог есть, но лезу босой. Без угрозыска. Вы враг. Понимаете?
— Ерунда какая-то…
— Во-во-во! Об этом я и говорю. Вот она, голова чужая. Чуть непонятно — ерунда. Вы знаете — кто? Вы всюду! Какие книжки вы читаете? Какие картины любите?..
— Ффу, черт!
— Итак, ежели носорог чужой породы, который питается червяками…
— Бред!
— Дай договорить, толстокожий! Червеев златоглот! На тебя пойдет организованная охота! Нельзя сказать, что ты редкая дичь, но на счастье ты отбился от стада. И мы тебя загоняем, враг, чужая голова, ненавистная порода. Уперся рогом в червонцы — и ничего не видит! Ладно. Я на тебе поупражняюсь. Понял, чужой? Понял, слепец?
— Понял, мальчишка. Так вот ты кто? Так ты думаешь, я вас очень люблю! Болтуны — это вы, воры! Это вы и ваши слепые! Подумаешь — испугал. Да я каждый день в бою.
— С кем?
— С дураками. «Смысла в деньгах нет». Ну и сиди, и рой землю носом в городишке, в пыли. Ты за кого вступаешься? За дураков? Да, они деньги больше меня любят, да не могут взять. А ты с ними заодно.
— Они — дети. Куда потянут, туда пойдут.
— Дети. Не дети они, а кисель. Их же учу — крепче станут.
— Да что ты из себя строишь! Учитель. Себя тешишь, а меня не надуешь. Те дураки жалкие, а ты дурак подкованный. Гоняешься за деньгами и брыкаешься по дороге.
— А чем деньги хуже твоих фиглей-миглей. За чем ты гоняешься?
— Не за деньгами. Не поймешь, носорог.
— Знаешь ты деньги. Как же. Да они тебя лучше знают, у них и нрав свой, и обычай свой, и повадка своя. К тебе не пристанут, а меня найдут. Я — дурак? Подкованный? Ладно, умники. Сойду и я с ума раз в жизни. Город у вас такой. С погодой. Лови меня. Только честно, без начальства. В чем афера — знаете?
— Узнаем.
— При случае и в драку полезу. Бокс!
— Ладно.
— Увидим. Веселишь ты меня. Ну держись — щука загуляла!..».
Шварц первым назвал обывателя носорогом — задолго до появления знаменитой пьесы Эжена Ионеско. А в небольшой поэме «Страшный суд», которую Шварц напишет в 1947 году, он опишет ад.
С колючей проволокой Вокруг ржавых огородов, С будками, где на стенах Белели кости и черепа, И слова «не трогать, смертельно!» С лужами, Со стенами без крыш, С оконными рамами без стекол, С машинами без колес, С уличными часами без стрелок, Ибо времени не было.Потом часы без стрелок появятся в «Земляничной поляне» Ингмара Бергмана. Позже в пьесе Шварца, о которой идет речь, будет сцена бегства аферистов из города, напоминающая «Стриптиз» Славомира Мрожека: точно так же он через два десятка лет закроет один за другим оба выхода перед своими героями. У Евгения Шварца был какой-то удивительный дар предвидения. Даже в деталях. Пришедшие за ним не знали этих его произведений, каждый нашел образ сам и использовал его несколько иначе, но все они воспринимали человека в этом «безумном» мире одинаково. И он был чуть впереди.
Первое «станковое» произведение Шварца, как и большинство последующих, комедия. Комедия характеров и комедия положений. В третьем акте — Белорусс обложен. В дверях Первый-сын, в окне — то Васька, то Аня. Гостиничный номер «носорога» на первом этаже. Из характеристик героев: «Антошка Первый, сын архитектора. Пишет стихи. Деликатен и слаб, но способен к драке. Москва! У него настоящий талант. Он, как и все они, целиком в сегодняшнем дне. Тоже думает, что надо работать, но здорово отстает от Васьки и Сергея. Увиливает и врет. Лентяй» (чуть ли не автопортрет майкопского Жени); «Аня Переклонская. Дочь Варвары Александровны. Любит до страсти сказать правду. С матерью свирепая дружба. Ссорятся ежеминутно. Тоже — о Москве. Веселая. Работает, как лошадь, — в педагогический техникум».
И хотя Белорусс знает, что его подслушивают, но, вероятно, надеясь на свою удачливость, он обсуждает с Варварой Александровой проблему купли-продажи сторублевок. Потом, несмотря на запрет, к нему явится Спутник, и с ним они разработают тактику отступления (с барышом, естественно). Орлов войдет в окно, и выведенный из себя Белорусс тюкнет его по голове бутылкой и упрячет в шкаф. А потом окажется, что двери на запоре, да и окно захлопнется. А в шкафу вдруг обнаружится Васька в одежде Орлова. Может быть, эта суета вызвана придумыванием смешных положений. Здесь их больше, чем требуется, и они мало влияют на происходящее. Вот их главный недостаток.