Евгения, или Тайны французского двора. Том 2
Шрифт:
– Это был он, ручаюсь в том своей головой, – говорил Валентино, опустошая свой стакан; потом он встал, чтобы получить приказание от своего господина.
– Есть возле предложенной мне комнаты другая, где мог бы спать мой слуга? – спросил Олимпио, также вставая.
– Нет, благородный дон. Мне кажется, вашему слуге было бы лучше остаться при лошадях! Там есть комната с кроватью.
Валентино хотел что-то возразить.
– Я согласен, – предупредил его Олимпио, – проводите меня наверх. Далекий путь верхом утомил меня! Доброй ночи, Валентино! В пятом часу
Хозяин взял свечу и пошел провожать дона наверх. Валентино же остался в гостинице.
– Будь я проклят, – прошептал он, оставшись один, – здесь не совсем ладно! Это какая-то трущоба! Ни за что не усну всю ночь! Я узнал мнимого герцога. Дон Олимпио доверчив, хотя уже подвергался многим опасностям. Зато Валентино будет остерегаться, чтобы здесь чего-нибудь не произошло. Ни одной души нет во всем доме и в конюшнях, везде неестественная тишина, к тому же у хозяина лицо мошенника. Все это должно иметь некоторую связь с отдельными комнатами наверху; мне было бы приятнее остаться около дона Олимпио, он крепко спит, а здесь было бы полезно, чтобы по крайней мере один из нас не спал! Я стану караулить внизу и при малейшем шуме буду на ногах! Где-то теперь бедная, милая сеньора!
Валентино вышел из дома и стал прислушиваться, кругом стояла ночная тишина; как в лесу, так и в монастыре все было тихо. Бледный лунный свет падал на маленькие окна келий и придавал стенам и древнему зданию, а также гостинице романтический чудесный вид. Слуга Олимпио подошел к конюшне, где горел фонарь; он осмотрел лошадей и, потушив фонарь, отправился в примыкавшую комнату.
XXVIII. ПОПЫТКА УБИЙСТВА
Хозяин повел дона Олимпио по старой широкой лестнице, которая вела в верхний этаж гостиницы, производивший неприятное впечатление своими сводами, арками, длинными коридорами, столбами и нишами. Необыкновенно толстые стены и все массивное древнее строение было еще крепко, только полы и деревянные части пострадали в некоторых местах от времени.
Олимпио сделал несколько шутливых замечаний насчет мертвой тишины «лесного замка»-, как он называл гостиницу, и хозяин отвечал улыбкой на эти шутки.
Олимпио не обратил внимания на наружность хозяина даже тогда, когда тот привел его в маленькую комнату в конце длинного, темного коридора и, поставив свечу на стол, задержался, чтобы посмотреть, как Олимпио положит револьвер и шпагу на стул возле кровати.
– Черт возьми, я ничего не заплачу, если провалюсь здесь, – проговорил Олимпио, осматривая пол.
Хозяин с улыбкой уверял, что бояться нечего и что половицы плотно прилегают одна к другой.
– Спите спокойно, благородный дон, – сказал наконец хозяин, прощаясь со своим гостем, при этом он бросил взгляд на оружие и Другие предметы, – здесь никто не нарушит вашего сна. Не нужно ли вам еще чего-нибудь?
– Ничего, кроме ключа от этой двери, ведущей в коридор, – отвечал Олимпио.
– Вот он, благородный дон! Едва ли вам нужно запираться!
– Я делаю это не ради меня, между нами говоря, –
– Другого? – спросил хозяин, как будто не понимая значения слов.
– Я для того запираю двери, чтобы не вздумалось кому-нибудь войти ночью в мою спальню. Я имею привычку стрелять в подобных непрошенных гостей из револьвера, лежащего всегда возле моей кровати. Поэтому я запираюсь, чтобы никого не подвергать подобной опасности.
– Так, так, – сказал хозяин с принужденной улыбкой.
– Впрочем, я предупреждаю об этом в каждой гостинице, где ночую, – заключил Олимпио разговор. – Спокойной ночи, завтра утром я расплачусь с вами.
Хозяин исчез; ясно было слышно, как он удалялся по коридору. Затем воцарилась глубокая тишина.
Олимпио запер дверь и еще раз внимательно осмотрел комнату. Он так часто жил и ночевал во всевозможных гостиницах, что был, так сказать, опытен во впечатлениях, которые производили на него Последние. Хотя ему казалось здесь что-то подозрительным, но однажды он уже останавливался в подобной гостинице в южной Франции и не мог пожаловаться.
Комната была со сводами и с одной дверью; круглое окно на противоположной стороне выходило, как убедился Олимпио, во двор.
Обстановка комнаты была скромная и старинная, но при этом опрятная и чистая, что производило приятное впечатление. Как кровать, хотя низкая и узкая, но довольно длинная, так и скатерть на столе, были безукоризненно чисты.
Весьма старинный диван, зеркало над ним, образ Божьей Матери и несколько стульев дополняли меблировку, удовлетворявшую скромным требованиям.
Ничто не возбуждало в Олимпио недоверия и подозрительности. Кроме того, он вообще был беззаботен. Он не знал страха, ибо в случае нужды мог надеяться на свою исполинскую силу и на оружие.
Он разделся, погасил свечу и лег в постель. Утомленный трудным путешествием, он скоро заснул таким крепким сном, что тихий шум едва ли мог его разбудить.
В комнате было темно; слабый косой луч месяца проникал через окно, постепенно продвигаясь по полу и стене к кровати спящего.
Оставив гостя и заметив его туго набитый кошелек, хозяин возвратился в нижние комнаты и, не найдя там слуги, отправился в конюшню.
Тихо отворил он дверь, везде было темно; хозяин осторожно прокрался в соседнюю с конюшней комнату и убедился, что Валентине» крепко заснул на стоявшей там кровати.
Потом хозяин «Гранады» возвратился в дом.
Войдя через заднюю дверь в темный коридор, который вел к нише в общем зале, он заметил человека, стоявшего у лестницы, которая вела в подвал со сводами.
– Ого, кто там? – спросил он вполголоса.
– Тише, разве вы меня не узнали?
– Вы тот самый сеньор, который был у меня недавно с честными братьями.
– Второпях я забыл заплатить вам за вино! Незнакомец и его слуга еще внизу?
– Нет, сеньор, оба отправились спать.
– Хорошо, мне нужно с вами переговорить.