Эвис: Повелитель Ненастья

Горъ Василий

Третий десяток манекенов оказался немного поинтереснее — прорубаясь через него, я подглядел два незнакомых, но чем-то понравившихся перехода и один довольно неприятный удар. А на четвертом ушел в сторону и дал возможность позабавиться Дарующей, у которой как-то уж очень сильно испортилось настроение. Найта, явно злясь на Сарджа, ломанулась вперед, как разогнанный с горки таран — уродовала манекен за манекеном, намеренно не оставляя им ни одной целой конечности, и тратила на каждый не один-два, а три-четыре удара. Впрочем, даже так она пробежала двадцать последних меньше, чем половину

кольца. А когда закончила, то повернулась к хозяину объекта ноль-два и скучающим голосом спросила:

— У вас случайно не найдется дорожка другого цвета? В смысле, не с дровами, а с чем-нибудь повеселее?

— Увы, под тех, кого изменили настолько сильные и опытные псионы, ничего нет! — с явным сожалением пробормотал искин. А потом улыбнулся: — Но обещаю перекалибровать уже имеющиеся. В кратчайшие сроки.

— Спасибо, не надо! — сказал я, возвращая в ножны родовой меч. — Если бы мы нашли в вас еще одного друга, то с удовольствием забегали бы потренироваться. А общаться с тем, кому это общение не нужно, нам невместно.

— Но я выполнил все директивы и ответил на все вопросы! — воскликнул искин.

— Мы считаем, что дружба — это отношения, в которых каждый делает все, что может… — холодно объяснила Найта. — Так поступает Нейл, так поступаю я и все его супруги, и так же ведет себя Амси. Поэтому ей интересно с нами, а нам интересно с ней. Вам же придется поскучать. Ближайшие сто сорок три наших года, то есть, до перехода в режим консервации.

— А ведь вы не блефуете! — неожиданно сказал искин.

— Нейл, можно я скину ему несколько записей? — не успел он договорить последнее слово, спросила Амси.

Я повернулся к Найте, посмотрел на ее ожерелье и кивнул. А потом ответил Сарджу:

— Я не знаю, что такое «блефовать», но если это слово означает лгать в глаза, то вы догадались правильно — мы говорим именно то, что думаем. И не собираемся сюда возвращаться.

— Все, скинула! — выдохнула призрачная хозяйка, а через миг наш собеседник изобразил поклон признания вины. Потом выпрямился и посмотрел мне в глаза:

— Прошу прощения за свое поведение — я делал выводы, основываясь на неправильных предпосылках и вследствие критического недостатка информации. Если еще не поздно, то я бы хотел отыгратьназад и принять вашу дружбу.

— Он дал мне полный доступ к своим базам данных и признал мой приоритет! — воскликнула Амси. — Это очень большой шаг навстречу, Нейл, но… решать тебе.

Я решил. В смысле, сказал, что готов попробовать. Но понял, что бродить по базе совершенно не хочется, поэтому, пользуясь подсказками призрачной хозяйки, вернулся к телепорту, попрощался с Сарджем и перешел обратно на остров.

Шторма, с которым хотелось бы побороться, не наблюдалось, прыгать с вышки было лень, поэтому я пробежался по домашним камерам, убедился, что все мои дамы чем-то заняты, и повернулся к Найте:

— Хочу, чтобы меня помяли. Сможешь?

— Тут или в доме?

— В доме! — подумав, выбрал я. — Чтобы не

было слышно даже прибоя, и я мог уйти в состояние безмыслия.

Женщина понимающе кивнула и потянула меня за собой. А когда я разделся и улегся на массажный стол, пробудила Дар и прикоснулась к моим плечам. Легко, на грани чувствительности кожи. Потом пробежалась пальчиками по спине и прислушалась. Услышав что-то, ощущаемое только ею, дотронулась снова.

Через сотню ударов сердца я понял, что никакой это не массаж, а что-то вроде игры на винарре. Вернее, это еще не игра, а лишь попытка меня «настроить». Ибо, прикасаясь ко мне, Дарующая руководствовалась одной ей понятными мотивами, и с каждым новым движением пальцев заставляла все ярче и ярче чувствовать свои руки. А еще она постепенно добавляла к касаниям эмоции, добиваясь какого-то «звучания» и от них. В какой-то момент настройка закончилась, и Дарующая «заиграла». Сначала медленно, робко и очень «тихо», а освоившись и «набравшись опыта», перестала сдерживаться и отдалась мелодии всей сердцем! И я понял, что она касается не плеч, спины и поясницы, а чего-то, расположенного гораздо глубже, причем вымывает оттуда какую-то грязь и, тем самым, постепенно делает меня светлее, легче и чище. А еще отдает всю себя без остатка, причем настолько радостно, что захватывало дух!

Момента, когда она закончила «играть», я не уловил, так как не думал, не слышал и, кажется, даже не дышал. Зато чувствовал себя чем-то вроде сгустка счастья. Потом мне стало чего-то не хватать, и я, торопливо «нащупав» сознание Найты, «толкнул» его вопросом, так как говорить было лениво.

— Хочешь спросить, что это было? — догадалась Дарующая.

Я «ответил» согласием.

— Не знаю. Коснулась пальцами плеч и вдруг захотела тебя почувствовать. Не как обычно, а глубже, что ли? Закрыла глаза, потянулась к тому, что там, внутри, и начала слушать руки. А когда поняла, что массаж можно делать совсем по-другому, увидела в тебе что-то лишнее. И постаралась это «лишнее» убрать.

Следующую последовательность моих эмоций она прочитала так же легко, как Вэйлька. И согласно хмыкнула:

— Мне тоже показалось, что я дотрагивалась не до тела. Нет, это не было похоже ни на лечение, ни на изменение: я отдавала все силы без остатка, но теперь чувствую не слабость, а легкость! А еще я стала слышать тебя намного лучше, чем раньше.

— Здорово! — обрадовался я. Вслух. Ибо захотелось. И услышал всплеск веселья:

— Здорово? Да я уже сама себя боюсь!

— Зря! — улыбнулся я, повернул голову на голос, открыл глаза и задумчиво потер переносицу. Через десяток ударов сердца, почувствовав, что силы стали стремительно прибывать, легко сел, свесил ноги со стола, и вытаращил глаза. А через мгновение снял с женщины свою петельку и поинтересовался: — Как ты меня слышишь сейчас?

Найта расстроилась:

— Так же, как и раньше…

— А так? — спросил я, когда вернул на место «петельку» влил в нее немного воли.