Эвис: Заговорщик
Шрифт:
Во-первых, очень сильно истончился шрам, тянущийся от правого угла рта и до середины щеки, а вместе с ним и те восемь рубцов, которые уродовали предплечья. Во-вторых, губы и глаза стали намного ярче, чем раньше. И, в-третьих, кожа, что на лице, что на теле, словно засветилась изнутри. Не менее заметными оказались и изменения, произошедшие с носом: оба перелома стали намного глаже. А приплюснутый кончик и крылья слегка «приподнялись».
Ко всему остальному я приглядывался куда менее вдумчиво. Как оказалось, зря — по словам Вэйльки, отловившей меня перед завтраком, основной проблемой оказалось отнюдь не восстановление лица: в тот «памятный» день уроды,
— Четыре-пять дней — и с нею я закончу. Потом, как и обещала, посмотрю Алиенну. И все… — подытожила Дарующая после того, как закончила подробный рассказ о том, что именно лечила. — Хотелось бы, чтобы с этого момента мой Дар работал только на ваши изменения. Всеми остальными, которым вы когда-либо решите помочь, будет заниматься мама. А я буду ей помогать только при очень большой необходимости…
На мой взгляд, Вэйлька имела полное право принимать такое решение и без согласования со мной, ибо в род я ее принимал не как Дарующую, а как дочь женщины, которой мой отец вручил кольцо Души. Но о причинах все-таки спросил.
— Состояние здоровья и внешность обычных членов рода для его выживания особого значения не имеют. Поэтому тратить время на ерунду до тех пор, пока вы не достигли предела своих возможностей, и я, и Тина, и Майра считаем нерациональным.
Я согласился. Расспросы о тех возможностях, которые, по ее мнению, можно или нужно довести до некоего предела, отложил на потом, так как нас позвали на завтрак. А после него был подхвачен и унесен во двор ураганом, называемым «дамы, собирающиеся на долгожданный отдых».
Впрочем, несмотря на мощь и неудержимость, этот ураган сильно отличался от тех, которыми меня когда-то пугали отец и мать. Мои женщины не хватались за одно, не закончив другого, не создавали суету на пустом месте, не обвиняли друг друга в забывчивости, пустоголовости или каких-либо других грехах, а помогали одна другой и не стеснялись показывать свою радость.
Что удивительно, мимо места недавнего боя, над которым парила туча стервятников, они проехали совершенно спокойно. Только Вэйлька слегка поежилась, заметив птиц, да мелкая, почувствовавшая себя неуютно при виде той же картины, слегка побледнела и как бы невзначай накрыла ладошкой рукоять кинжала. А остальной троице не самые приятные воспоминания и какие-то там птицы были не интересны: с момента выезда из «крепости» они обсуждали что-то веселое, и изредка бросали на меня уж очень хитрые и лукавые взгляды.
Причину их воодушевления я понял буквально через два кольца после того, как мы добрались до озера: Тина, Алька и Вэйль облачились во что-то, весьма близкое к тем купальным костюмам, о которых я рассказывал ар Лиин-старшей! То есть, в укороченные панталончики и плотный верх, явно родившийся из обрезков чьих-то нижних рубашек, и кружев, споротых с «ненужного» платья. А Майра красовалась во втором комплекте нижнего белья от мэтра Колина!
Выглядели дамы настолько бесподобно, что я очень пожалел, что не умею рисовать. Ибо в противном случае обязательно запечатлел бы на память эту картину и повесил ее на стену в спальне родового особняка.
Когда я озвучил эту мысль женщинам, жаждущим похвал, был назван ужасным льстецом и «наказан» требованием научить их нырять в воду головой вперед! Вот и учил. Всю следующую стражу, используя в качестве опор небольшие валуны, во множестве разбросанные по дну.
Напрыгавшись вусмерть, до дрожи в коленях, женщины утащили меня на берег «отдыхать». А когда мелкая, несшаяся первой, упала на покрывало, Тина, Найта и Вэйль устроились так, чтобы прикрыть меня и Майру от ее взглядов. Как оказалось, дамы решили, что того подарка, который я решил вручить Альке в день совершеннолетия, недостаточно. И, порывшись в закромах второй в роду Эвис — очень надеюсь, что не во всех! — выкопали там один из тех комплектов, за которыми она в последний день носилась в лавку мэтра Колина. Потом ушили его и в бедрах, и в груди. А меня предупредить о его существовании благополучно «забыли». Зато вложили в сверток с моим подарком!
Я же, не рассчитывавший на такую подлость с их стороны, проверить содержимое свертка не догадался. Поэтому, встав, поднял именинницу на ноги и поздравил ее и от себя, и от своих спутниц. А затем произнес короткую речь, в которой высказал пожелание, чтобы наши подарки берегли ее от любого зла и позволяли девушке радовать близких своей красотой.
Увидев, что последняя фраза заставила заговорщиц затрястись от смеха, я начал догадываться, что ляпнул нечто двусмысленное. Но было поздно: выдернув подарок из моих рук, мелкая развернула тонкую ткань и ошалело уставилась на содержимое. Впрочем, в ступоре пребывала недолго. Первым делом размотала тонкие кожаные ремни, которые я сшивал друг с другом всю ночь, сообразила, что перед ней комплект ножен скрытого ношения — для предплечья, бедра и верхней части спины — полюбовалась одним из клинков, позаимствованных из оружейной «крепости», и захотела приладить всю «сбрую» на соответствующие места. Но была остановлена умирающими от предвкушения дамами и отправлена за ежевичник «не тратить время зря, а примерять оба комплекта сразу»!
Девушка послушалась. А когда примерила и оценила их красоту, решила продемонстрировать ее нам!
Да, как когда-то обещала Майра, белье было куда более скромным, чем любой из двух первых комплектов второй в роду Эвис. Но формы Альки подчеркивало ничуть не хуже, чем могло бы то, прозрачное. И каким-то образом добавляло девушке ощущение чистоты. Что, к нашему общему изумлению, прекрасно сочеталось с духом воинственности, даруемым сбруей с хладным железом!
— Если торренские наемницы без одежды выглядят именно так, то я прекрасно понимаю, почему их нанимают мужчины! — пошутила Тина после того, как оценила внешний вид дочери. Потом повернулась ко мне и шепнула:
— Кстати, у меня появилась одна очень интересная мысль по поводу Торрена и наемниц. Будет время — расскажу…
Я кивнул, не отрывая взгляда от мелкой. Ибо не только любовался этой девушкой, но и гордился тем, что она нашла в себе силы справиться со всеми своими страхами и теперь так здорово себя держит.
Кстати, не менее сильно меня порадовали и те слова, которые произнесла именинница, когда подошла к покрывалам:
— Знаете, я всех вас так сильно люблю! И дело не в том, ваши подарки позволили мне, наконец, ощутить себя взрослой, а в тех чувствах, которые вы сейчас испытываете. Я ощущаю вашу радость, ваше восхищение и вашу любовь даже не кожей, а душой. И до безумия хочу ответить вам тем же…