Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Кривицкий Лев

Рассуждая геноцентрически, автор работы связывает феномен негативных изменений животных при доместификации с эффектом «от потери некоторой части генетической информации вследствие прекращения действия стабилизирующего отбора в том объеме, в каком он имел место в естественной обстановке их диких предков» (Там же).

Однако если бы это было связано только со снижением интенсивности стабилизирующего отбора, это наверняка привело бы к повышению интенсивности искусственного отбора. Человек ведь был совершенно не заинтересован в мельчании животных, в особенности тех, которых он выращивал главным образом для получения мяса. В этом случае человеком явно была бы изменена направленность отбора: он оставлял бы для размножения достаточно крупных особей,

способных давать много продукта потребления – мяса, жира, шкуры и т. д. Другое дело домашняя кошка, при выведении которой отбор на снижение агрессивности привел к резкому снижению размеров тела, что вполне соответствовало интересам человека, поскольку кошка предназначалась для ловли грызунов и обеспечения уюта человека в жилище, что и определило направленность отбора.

Наряду со снижением средних размеров тела и объема мозга автор указывает на такие негативные для самих животных эффекты доместификации, как образование висячих ушей у многих сельскохозяйственных животных, появление безрогости у овец и крупного рогатого скота, длинной распущенной гривы у лошадей, утеря покровительственной окраски и распространение пегости у многих пород домашних животных, принадлежащих к различных видам (Там же, с. 30).

Автор связывает эти изменения опять же с фенотипическим проявлением многочисленных полигеных мутаций, которые приводили к снижению приспособленности к естественным условиям в созданных человеком искусственных условиях, что было обусловлено снижением интенсивности стабилизирующего отбора, а поскольку эти мутации не снижали хозяйственных качеств одомашненных животных, искусственный отбор не противостоял их образованию и стабилизации.

Выглядит логично, но только в рамках геноцентрической парадигмы, довлеющей на умы посредством стабилизирующего отбора теоретических представлений. Все признаки утраты приспособленности к естественным условиям, отмеченные автором, явно связаны со снижением интенсивности биологической работы и функционирования мобилизационных структур организмов, задающих направленность и организованность этой работе. В частности, уменьшение размеров тела одомашниваемых животных при первоначальном использовании искусственного отбора древним человеком было связано с тем, что для человека того времени был важнее отбор на приручаемость и соответствующее снижение агрессивности, чем отбор на увеличение размеров тела.

При отборе на снижение арессивности и дикости по отношению к человеку падала выработка организмами гормона роста, и здесь свою роль, безусловно, сыграли геномные корреляции, обусловленные плейотронным сцеплением генов. Уменьшение же объемов мозга происходило явно вследствие упрощения поведенческих реакций и снижения напряженности работы нервной системы.

Автор сам признает, что причиной всех признаков, связанных с потерей естественной приспособленности является то, что домашние животные превратились, по существу, в комменсалов, т. е. в сотрапезников, а в значительной мере и паразитов, живущих на обеспечении человека. А для паразитов, пусть и частичных, является естественным приспособление к повышенно благоприятным условиям обитания, влекущее за собой соответствующее упрощение строения и общую деградацию приспособительных механизмов, необходимых для работы при осуществлении более интенсивной борьбы за существование.

Вся жизнь организмов, ведущих паразитическое или полупаразитическое существование, проходит в изоляции от внешнего мира с его опасностями и стимулами для проявления активности, для мобилизации всего многообразия адаптивных механизмов в борьбе за существование. Висячие уши конечно же, не следствие случайных мутаций, не убранных ставшим безразличным к ним естественным отбором, а следствие изоляции человеком от опасностей со стороны хищников, которая избавила от необходимости постоянно прислушиваться к шорохам окружающего большого мира и привела к атрофии мышц, поддерживающих уши в стоячем положении. По мере прохождения достаточно длинного ряда смены поколений

атрофия мышц, не использовавшихся в биологической работе, приобрела стойкие, наследственно воспроизводимые формы, адаптированные к условиям постоянной изоляции.

В этих условиях пропадает нужда в усиленной, мобилизованной биологической работе и некоторых других органов, что приводит к их упрощению и относительному снижению работоспособности. Отсюда происходит и склонность к ожирению многих пород домашнего скота, и снижение объемов мозга за счет снижения активности биологической работы по обслуживанию психических процессов в меняющихся условиях и соответствующей элиминации клеточного материала, участвовавшего в этой работе. В то же время постоянное общение с человеком способствовало развитию некоторых «интеллектуальных» качеств, похожих на человеческие.

Конечно, изоляция одомашненных высших животных в загонах для скота, на скотных дворах, в хлевах, конюшнях, стойлах, птичниках, в человеческих жилищах и т. д. не идет ни в какое сравнение с изоляцией паразитов в органах пищеварения или под кожей хозяев. Поэтому и упрощение строения у доместифицированных высших животных оказалось не слишком значительным. Однако, как и у низкоорганизованных паразитов, ограничение свободы передвижения, активности и адаптивной биологической работы в замкнутых пространствах хозяйственных построек человека было компенсировано развитием повышенной способности к размножению, которая была еще усилена человеком посредством отбора на плодовитость.

Значительная доля энергии, которая в естественных условиях направляется на свободную двигательную активность для добывания пищи и обеспечения безопасности, в условиях искусственной изоляции и доминирования человека над поведением была перенаправлена на сексуальную потребность.

Изменения, которые различные виды диких животных претерпели в процессах доместификации, можно охарактеризовать как незавершенное видообразование. Человеку не удалось на основе многотысячелетнего искусственного отбора вывести ни одного нового вида животных или растений, а только изменить для своей пользы уже существующие виды и создать породы и сорта, которые, по замечанию Дарвина, могут больше отличаться друг от друга, чем виды диких животных. Все эти породы и сорта сохраняют способность скрещиваться внутри своего вида и приносить плодовитое потомство, т. е. они не отделены друг от друга межвидовыми репродуктивными барьерами.

Все они сохраняют единство форм биологической работы по обеспечению и воспроизведению жизнедеятельности. Они одинаково питаются, обладают сходным поведением, репродуктивной способностью, устройством органов.

Невозможность выведения новых видов посредством исключительно отбора, пусть и искусственного, проводимого человеком в течение многих тысячелетий, можно рассматривать как опровержение на экспериментальном материале геноцентрического представления о том, что отбор благоприятных мутаций является единственным направленным и направляющим фактором эволюции, что он без всякого участия инновационной биологической работы способен образовывать новые виды.

Но может быть человеку просто не хватило времени для завершения процессов видообразования одомашненных им животных и растений? Нет, незавершенное видообразование в условиях одомашнения является и принципиально незавершимым. Творческая роль отбора, как искусственного, так и естественного, имеет свои пределы, свои барьеры, не менее жесткие, чем барьер Вейсмана.

В эти барьеры постоянно упирается деятельность селекционеров, не только древних, но и современных, вооруженных самой передовой техникой, методологией и генной инженерией. Все это показывает принципиальную невозможность создания новых видов без фундаментального изменения характера и содержания биологической работы видов-предков. Человек своими усилиями по одомашниванию лишь ограничил биологическую работу прирученных им животных и растений, что и вызвало у них соответствующие адаптивные, вредные для самостоятельной жизни изменения.