Эволюция Генри 3
Шрифт:
Официанты морщились, но молчали — бейджик-то я нацепил.
— Я тут власть, — буркнул, накладывая буженину на хлеб.
В дверях мелькнул мистер Хог — сунулся внутрь, разочарованно посмотрел и хотел было уйти, как заметил меня.
— Генри! — Обрадовался он мне, как родному. — А что, тут можно?..
— Нам можно все, — потыкал я в бейджик. — Присаживайтесь, мистер миллионер, и ни в чем себе не отказывайте.
— Миллионер — скажете тоже, — польщенно улыбнулся Фил и уселся по правую руку.
Стесняться он тоже не стал и
— Я видел, у вас еще под вечер стал товар заканчиваться. Целый грузовик, говорите? Маловато оказалось, а?
— Кто же знал, — покаянно кивнул мистер Хог. — Знал бы — вез бы три, — прокомментировал он, впрочем, не сильно-то убиваясь.
И так доходов — по горло.
— Генри, вы пойдете в Капитолий или будете смотреть трансляцию?
— Останусь. Боюсь давки. А вы?
— Мне за товаром присматривать, — покачал Фил головой.
— А накиньте мне вашего салата на хлебушек, — попросил, глядя как тот орудует черпаком.
Эдак и мне ничего не достанется.
В общем, за полчаса мы изрядно объели непонятно какое правительство — хотя совсем скоро оно должно было остаться единым.
Из-за стола я выбрался сытым, довольным и, прихватив два яблока, пошел к себе.
Мистер Хог остался — пластал буженинку своим фирменным ножичком и довольно уплетал.
К слову, пытался у него его купить — инвентарный номер «три», между прочим — но Фил, посмеиваясь, называл несусветные цены. Поймал волну, поверил в задумку.
Да мне и не особо-то и было нужно — скорее, хотел приятное ему сделать. У меня своих ножей все еще целый грузовик…
Забрался к себе в номер и долго смотрел на город, который все-таки будет жить — иногда чертовски приятно оказаться неправым…
Трансляция началась ближе к семнадцати часам — солнце уже склонилось к горизонту — картинка от проекторов на экранах смотрелась весьма неплохо.
Грянул гимн — даже вставать не пришлось, уже словно прилип к бортику балкона. Исполняли женским голосом — а ничего так, душевно. В звук вплеталось тарахтение генератора внизу, но через какое-то время его и не замечаешь.
«Кто, интересно, поет?» — Присмотрелся я к экрану.
И чуть не навернулся вниз, когда рука, на которую оперся, дернулась от изумления.
Пела Амелия.
«Нормально девчонка развлекается», — невольно восхитился я, отпуская изрядный пласт тревог.
Все-таки чувствовал ответственность — и чувствовал вину. А она — молодец. Талант явно вернулся, раз позволяет себе реализовать очередное желание — не иначе, детскую мечту.
«Ну и пусть», — пожал я плечами. — «Хорошо получается».
На экране демонстрировали флаг и трех серьезных мужчин в деловых костюмах, приложивших руку к сердцу. Подстрочник под экраном любезно подсказал, что это главы трех разобщенных до этого момента правительств, пришедших подписать ключевое соглашение, которое снова сделает страну единой. Упоминались
Кадр показал три тумбы с уложенными на них документами — то самое соглашение. Все готово, ручки — лежат, гимн — допевается, флаг — красиво развевается на ветру.
Приятное предвкушение царапало изнутри.
Словно опомнившись, переключился на талант — там-то краски живые, и видно как на ладони, со всех сторон. И можно лечь на кровать, а не стоять на балконе — так и сделал.
Подушка пахла духами… Авось, сегодня еще какое кино покажут…
Вживую, конечно, все выглядело не так торжественно — оператор сильно добавлял пафоса. А так — просто заглубленное пространство перед Капитолием — выкопанная прогалина, покрытая свежим газоном. На ней: три тумбы, три лидера, флаг на флагштоке и группа высших чиновников, сидящих на стульчиках в несколько рядов. За границами прогалины — куча левого народа, которому не дают прорваться три цепочки правительственных агентов, сложивших руки за спиной и горделиво выпрямивших голову. Еще был выкопанный ров перед ними — глубокий и широкий, но его точно в кадре показывать не станут.
Амелия допела и отошла к группе чиновников, умильно глядевших на нее.
Пришло время иных сольных выступлений — подошел к микрофону руководитель Истинного правительства и толкнул речь о едином прошлом, роковом непонимании и грядущих перспективах. Я даже похлопал — настолько вышло проникновенно.
Следом свой стенд-ап показал лидер Первого правительства — голос у него был похуже, да и возраст и прожитые годы не сильно добавляли харизмы. Говорил-то хорошие слова, но выглядело, будто вымучивает из себя. Устал, бедолага — да и лишний вес не спрятать костюмом.
Аплодисменты ему вышли неплохими — люди уже поймали кураж и мелочи их не сильно занимали. Все вопросительно смотрели на правителя Юга — Президента страны, который был им до Беды и считал себя таковым по настоящее время.
Да и сейчас держался он куда увереннее остальных — вышел и заговорил, глядя перед собой, а не на бумажку на тумбе.
— Граждане страны! Сегодня мы соединяем страну воедино. Сегодня завершается смутное время безвластия и неопределенности. Совсем скоро Америку поведет один лидер, один человек.
«О, смотри — не теряется, сразу повел рекламную компанию перед выборами», — восхитился я.
— Кем он будет?.. Определят граждане страны. Граждане Солт-Лейк-Сити! И сделают они сегодня!
Люди вокруг начали переглядываться в недоумении.
— Выборы — что такое выборы? — Откровенно гнал отсебятину президент Юга, потому что два других лидера стали нервничать, а один — лидер Истинных — так и вовсе тихонько двинулся к выступающему, явно желая придержать.
— Выборы оценивают голос ничтожества по той же цене, что выбор честного гражданина, патриота своей страны. Выборы подтасовывают и крадут.