Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый
Шрифт:
Библиографические данные о трудах, содержащих средневековые хроники, очень, полно приведены у Макса Иенса.
G. К"ohler, Generalmajor Z. D. Die Entwickelung des Kriegswesens und der Kriegf"uhrung in der Ritterzeit von der Mitte des XI Jahrhundertsbiszuden Hussiten Кriegen. — Бреславль. 1886–1889; в 3 томах, последний том в 3 книгах.
Отставной 60-летний старик генерал Келер, сохранивший положительно чудовищную трудоспособность и имевший большие филологические познания, взялся за изучение средневековых хроник и, опираясь исключительно на первоисточники, попытался дать историю военного искусства за 1050–1420 гг. Собственно исследованию операций и сражений уделены первые 1312 страниц, затем 527 страниц уделено материальным элементам, и последние 1006 страниц — эволюции вопросов организации, тактики и снабжения. Упорная, удивительная и для профессионального историка разработка первоисточников внесла в науку свой вклад. Келер подметил
Edgard Butaric. Institutions militaires de la France. 1863, стр. 499.
Автор — архивный работник, с огромной подготовкой; его архивная гордость позволяет ссылаться ему на факты, исключительно им установленные по архивным делам. Бутарик доказал, что третье сословие играло в средневековых рыцарских ополчениях гораздо большую роль, чем это полагали, что многие явления, ставшие в центре военного дела на заре новых веков, имели гораздо более глубокие корни в средних веках, чем это думали. Бутарик подчеркивает явления классовой розни в средневековых армиях и объясняет ею многие катастрофы французского оружия. Бутарик — настоящий классовый историк буржуазии, с определенным антидворянским строением мышления.
E. Hardy. Origines de la tactique francaise. — Paris, t. I, 1879, (609 стр.), t. II, 1881 (810 стр.).
Труд состоит из 8 частей; две первые посвящены классическому миру, остальные шесть — развитию военного искусства во Франции до конца религиозных войн (1594 г.). Приемы исторической критики автора устарели, но обширные выписки из первоисточников и теперь представляют крупную ценность. Характер изложения — популярный, материал — богатый. Пузыревский, в широкой степени использовавший труд Hardy, в значительной степени превосходит П. Гейсмана, который примешал к заимствованиям из Hardy заимствования у Келера.
Денисон. История конницы. Перевод под редакцией В. А. Сухомлинова. Спб. 1897 г.
Труд явился результатом мирового, конкурса на премию великого князя Николая Николаевича Старшего, на котором он получил первый приз. Рыцарская эпоха излагается в фальшивом, сантиментально-слащавом освещении; историческая перспектива искажена; на первом плане — интернационально-кавалерийский партикуляризм.
Пузыревский. История военного искусства в средние века (V–XVI столетия). 1884 г. 2 тома.
Несколько устарелый труд.
Глава шестая
Военное искусство Востока
Восток и Запад. — Ислам. — Магометанское рыцарство. — Тактика. — Монголы. — Техника, организация, стратегия, тактика монголов. — Поход Тамерлана на Золотую Орду. — Турки. — Янычары.
Восток и Запад. История военного искусства на развалинах западной половины Римской империи представляет картину развала античной цивилизации под натиском германских варваров; последние, захватив власть, медленно эволюционируют, создавая, во взаимодействии с обломками классической культуры, средневековый уклад жизни и средневековые методы войны.
На Востоке ход событий был иной. Византия была расположена необыкновенно выгодно в стратегическом отношении, имея сообщения по двум морям и по двум материкам; эта столица Восточной Римской Империи удержалась еще в течение тысячелетия после падения Рима. 14 раз ее осаждали персы, авары, болгары, арабы, русские, турки, Но до 1453 года здесь сохранялась преемственность власти римских цезарей. История Византии представляет калейдоскопическую смену блестящих успехов и катастроф. Развал экономики здесь не был так глубок, как на Западе; однако, в значительной своей части и здесь хозяйство стало натуральным, военное искусство и здесь получило феодальный облик [105] .
105
В Византии главным родом оружия являлись тяжело вооруженные всадники. Армии были немногочисленны, и в эпоху расцвета император Никифор Фока писал: «полководец, располагающий 5–6 тысячами наших тяжелых всадников и имеющий помощь Божию, больше ни в чем не нуждается». Состав византийской армии отличался от западных лишь наличием в ней многочисленных конных
Из подчинения Рима варварам вытекло слияние завоевателей — германцев — с культурными туземцами. Из ослабленного, но самостоятельного бытия Византии на Востоке создалась обстановка для развития самостоятельного военного искусства арабов и монголов.
Ислам. Из глубины Аравии еще за несколько тысячелетий до нашей эры выходили завоеватели, подчинявшие своей власти богатую Месопотамию и основывавшие там военные империи.
Как германские леса на севере, так и аравийские пустыни на востоке положили предел завоеваниям Рима. Наряду с германцами, арабы охотно вербовались в армии Рима и Византии. Аравия была еще более раздроблена, чем Германия — не только на племена, но и на классы. Наряду с воинственными кочевниками, варварами-бедуинами, в Аравии имелись города, которые вели довольно значительную торговлю и население которых находилось на известной высоте культуры. Тогда как германцы обрушились на классический мир, оставаясь в своем расчлененном варварском состоянии, арабы (или, что то же, сарацины) выступили со своей попыткой всемирного завоевания, лишь сплотившись уже в рамках ислама. Ислам — не только религия; ислам — это организация сил народа помощью религии, в политическом и военном отношении. На Западе сохранилась христианская римская церковь, которая взяла на себя преемственность и представительство классической цивилизации; варвары-германцы приняли христианство, но церковь и основанные ими государства были двумя противоположными полюсами той оси, около которой развивалась средневековая жизнь на Западе. В исламе же церковь и государство совпали. Магомет, не только пророк, но и гениальный народный вождь и устроитель армии, добился удивительного единства. Пророк или калиф — его заместитель, являлся в исламе не только светским повелителем, но одновременно и военным вождем, и глашатаем божественной воли.
Возникшее в культурном центре учение было охотно воспринято воинственными бедуинами; они подчинились духовному авторитету, который бросил к их ногам богатства культурного мира. Военная дисциплина получила со стороны религии огромную поддержку — за полководцем стоял авторитет Аллаха; мужество воинов усиливалось учением о седьмом рае и небесных гуриях — награде павших в бою за ислам воинов [106] . Показателем высоты дисциплины сарацин является воскрешение римского обычая — армии устраивать на каждую ночь укрепленный лагерь, а также проведенное в жизнь запрещение употреблять спиртные напитки.
106
Значение этого учения сознавалось в Византии. Выдающийся генерал император Никифор Фока потребовал от синода в Константинополе, чтобы православная церковь поставила наравне со святыми мучениками всех павших в борьбе с мусульманством. Но духовенство, с патриархом Полиевктом во главе, отвергло это требование светской власти.
Тогда как германские племена выступали изолированно, и их армии не превышали полутора десятков тысяч воинов, единство племен и классов, которого добился Магомет, сделало пустынную, редко населенную Аравию неисчерпаемым источником для укомплектования армий, которые одновременно вышли из нее на восток для покорения Персии, на север против Византии и на запад для завоевания Африки. Уже Магомет в 630 г. мог мобилизовать 30 тысяч воинов. Через четыре года, наступая в Персию 9-18-тысячной армией, сарацины одновременно развернули против Византии до 25–30 тысяч бойцов, что, при средневековом масштабе, давало большое численное превосходство. Через двадцать лет сарацины уже осаждали Константинополь и захватили Карфаген. К началу VIII века ислам достиг берегов Атлантического океана. Тесня Византию и Запад, ислам одновременно проник с оружием в руках, по следам Александра Македонского, на Восток — в Туркестан и Индию.
Магометанское рыцарство. Так как ислам представлял упорядоченный политический организм, то его завоевания были менее катастрофичны для хода хозяйственной жизни, чем захват власти варварскими германскими племенами; хозяйство стран, завоеванных исламом, скоро восстанавливалось, налаживалось известное денежное обращение, получалась возможность взимать налоги, чтобы содержать на них победителей. Поэтому расселение на лены сарацин в завоеванной ими территории имело лишь частичный характер — одновременно создавались крупные военные колонии. Это сосредоточение победителей и та грань, которая проходила между магометанами-победителями и побежденными немагометанами, позволяли сарацинам сравнительно долго сохранять изначальную воинственность бедуинов-кочевников. Но уже к началу IX столетия тот порыв энтузиазма, с которым сарацины приступили к всемирному завоеванию, остыл. Византия на Востоке, норманны в Южной Италии и Сицилии, франки на Западе дали отпор и перешли в наступление. Светская и духовная власть заключают в себе внутреннее противоречие; сила ислама заключалась в их соединении, но оно же сделало ислам неспособным к дальнейшему развитию, к прогрессу и со временем начало действовать разлагающе.