Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый

Свечин Александр Андреевич

^{Моргартенская операция 13 ноября 1315 г.}

В течение трех часов Штауфахер успел сосредоточить из 4 своих тысяч бойцов к Моргартену не менее трех тысяч и выдвинулся с ними в засаду за пределы Швицкой территории. Австрийская колонна сгустилась к голове, задние подходили, передние спешивались и пытались вскарабкаться на гору в обход завала. В это время с высот на центр сгустившейся пехоты полетел град камней, а за ними обрушилась сплоченная масса швейцарцев. Рыцарские кони бились, раздражаемые камнями, всадники были бессильны сойти с дороги. Швейцарцы с алебардами — крестьянским оружием (топор на длинном древке — весьма действительное оружие против тяжелого вооружения рыцарей), смяли рыцарей, многих убили, других столкнули и утопили в озере, хвост колонны и герцог Леопольд в панике ускакали.

Швейцарские города. Лесные кантоны были способны на такие подвиги, но решающее значение швейцарского военного искусства для истории было создано союзом их с Берном, союзом крестьян с горожанами. Германские города имели ясно выраженную аристократическую организацию и создавали свою вооруженную силу из

рыцарей и наемников, в борьбе с феодалами городские союзы обыкновенно встречали против себя союз графов с крестьянами — например, в 1388 году, при Дефингене, армия союза 39 городов была разбита Вюртембергскими феодалами, на помощь к которым пришло и крестьянское ополчение. Германские города не пытались прибегнуть к массовому призыву горожан в войска. Берн стал на совершенно иной путь. Управление городом было сосредоточено, правда, в руках немногих городских аристократических родов, но они сумели окружить себя декорацией демократических выборных, и контакт между народом и властью не терялся. Берн оперся на союз с лесными кантонами и перенял от лесных кантонов основу устройства армии — поголовную воинскую повинность. Армия, вооруженная холодным оружием и составленная не из квалифицированных бойцов, естественно строилась в большие квадратные массы [101] . В этих швейцарских «баталиях», где 10 тысяч человек представляли колонну в 100 человек по фронту и 100 в глубину, как и в афинской фаланге, можно было найти место и для неопытного бойца. Это построение, заимствованное у лесных кантонов, воскресило линейную пехоту. При рыцарях пехота могла играть только вспомогательную роль; теперь на нее перешла главная. Борьба велась швейцарцами за узкоэгоистические интересы, но первые два столетия руководящие элементы сумели удержать в народном сознании представление, что борьба идет против господ. Поэтому Берн, который в своем кантоне сохранил все феодальные притеснения крестьян, все же оказался в силах, наравне с городским элементом, мобилизовать и крестьян, вливать их в свою баталию и поддерживать там дисциплину; сплоченная тактическая единица растворяла духовно городские и крестьянские элементы в одно целое.

101

Те же древнегерманские колонны, с которыми приходилось считаться римлянам.

Характер армии. Маленькая Швейцария, благодаря призыву народных масс, на полях сражений с могущественными государями, от Моргартена до Нанси, всегда имела значительное, часто двойное превосходство в силах.

В противность средневековым армиям, дисциплинированная и знающая цену послушания швейцарская армия была удобоуправляемой. Во главе ставился один из опытнейших рыцарей. Переходя от успеха к успеху, швейцарцы, с неизжитой природной воинственностью, научились быть храбрыми. Добыча, иногда, по современной расценке, по 15 тысяч рублей на солдата, сделала военную службу заманчивой и для крестьян; часто, когда объявлялся призыв, являлось больше добровольцев, чем требовалось.

На швейцарской армии остался отпечаток разбойничье-насильственного характера горцев лесных кантонов. У неявившихся по призыву швейцарцев разрушались до основания дом и все хозяйство. Конфискация всего имущества плюс смертная казнь — за неустойку в бою; сосед был обязан заколоть солдата, который пытался бы оставить ряды в бою; сосед был обязан заколоть товарища, который пощадил бы неприятеля и взял его в плен, вместо того, чтобы убить на месте.

Тогда как рыцарские армии были заражены известным интернационализмом и охотно щадили пленных, швейцарцы убивали все гарнизоны взятых городов и не щадили населения. Страх должен был предшествовать швейцарской армии. Только после внутренней гражданской войны, когда сами швейцарцы пришли в некоторое смущение перед своими принципами, они приняли в Цюрихе, в 1490 году решение — щадить церкви и женщин [102] .

102

«Так как Всемогущий Бог объявил церкви своим обиталищем, и так как Он, посредством Жены, ниспослал спасение людскому роду, наша воля — чтобы никто из наших не смел овладевать, грабить, разорять и сжигать церкви, монастыри и часовни, ни бросаться с оружием, ранить или ударять женщин и девушек».

«Однако, можно врага и его имущество преследовать и в церквах. Не будем щадить женщин, которые будут мешать нам столь пронзительными криками, что мог бы последовать серьезный ущерб для нашего оружия». Hardy, т. II, стр. 7–9. Как видно, подлинные швейцарцы были далеки от тех наивных пастушков, которыми рисуют своих предков швейцарские патриоты.

Вначале, когда призванному швейцарцу приходилось воевать не далее двух-трех переходов от родной деревни, и весь поход продолжался не свыше недели, каждый призванный приносил с собой продовольствие и являлся со своим оружием. Кантон не нес никаких расходов. Но затем, когда походы стали дальними и более продолжительными, отпала необходимость мобилизовать для них все мужское население. Союзное соглашение устанавливало, сколько бойцов должен был выставить каждый кантон. Если поход обещал богатую добычу, являлось много добровольцев. Не шедшие в поход помогали отправляющимся снарядиться и собрать необходимые припасы. В городе Берне имелось 17 коллективов — обществ, имевших целью помогать своим членам исправно снарядиться в поход; каждый из граждан Берна был приписан к одному из этих коллективов, и если сам не мобилизовался, то нес расходы по снаряжению идущих членов. Исправное оружие должны были иметь все граждане кантона — власти делали поверочные смотры. Обучения не было, но граждан, являвшихся на осмотр с вооружением стрелка — лук, арбалет или огнестрельное оружие — испытывали, умеют ли они владеть своим оружием.

Тактика. Движение швейцарских баталий происходило под звуки барабана; следовательно, до известной степени люди двигались в такт; настоящего шага в ногу не было. Существенное требование — чтобы каждый знал свое место в рядах баталии и не покидал его ни в коем случае — усваивалось очень быстро. Горожане выдвинули свое оружие — длинную (2 1/2 сажени) пику, удобную для отражения конных атак, и предохранительное вооружение. Крайние шеренги и ряды баталий вооружались пиками, середина — алебардами. Стрелков было немного, так как швейцарский милиционер был неквалифицированным бойцом, а искусный стрелок создается специализацией, настойчивым обучением и тренировкой.

Швейцарская тактика обусловливалась разделением армии на три части, каждая из которых строилась в квадрат [103] . Эти три баталии на походе образовывали авангард, главные силы и арьергард

и представляли неравные части. Такое раздробление на три баталии представляло ту существенную выгоду, что атакованная конницей баталия, вынужденная к остановке, не могла развить никакого натиска и легко могла бы стать добычей неприятельских стрелков. Но в таком случае, ей на помощь подходила другая баталия, выручавшая ее атакованный фланг и позволявшая ей снова перейти в наступление. Неудержимый натиск холодным оружием и взаимная выручка баталий — основы швейцарской тактики. Баталии ставились уступами. Немногочисленные рыцари, сопровождавшие швейцарские армии, также принимали участие в обеспечении флангов атакующих баталий.

103

Сначала квадрат людской, — т. е. число рядов равно числу шеренг. При этом получалась несколько большая глубина баталии, сравнительно с шириной; потом начали строить квадрат по площади — число шеренг в нем несколько меньше, чем рядов.

Эти основные черты швейцарской тактики уже рельефно выступают в сражении при Лаупене (1339 г.). Берн вел борьбу с городом Фрейбургом, который поддерживали многочисленные феодалы. Фрейбуржцы — армия около 4 тысяч человек, с многочисленной рыцарской конницей — осадили город Лаупен, в котором находился Бернский гарнизон. На 20-й день осады прибыла выручка. Бернская армия состояла из 6 тысяч; авангардная баталия — 1000 человек — состояла из контингента, нанятого в лесных кантонах; главная баталия —3000 чел. и арьергардная —2000 чел. были образованы бернцами. Во главе был поставлен рыцарь Рудольф фон Эрлах, который согласился взять командование только на условии поддержания строжайшей дисциплины. Он потребовал, чтобы все торжественно ему поклялись, что будут ему послушны во всех вопросах и что если он ударит кого-нибудь за непослушание, хотя бы нанес при этом рану или причинил смерть, то ни город, ни друзья побитого не привлекут его к ответственности и мстить не будут [104] . Эрлах остановил свою армию на высотах в двух верстах от Лаупена. Навстречу двинулись фрейбуржцы; часть фрейбуржской пехоты предприняла обходное движение, а рыцари парадировали перед фронтом. Обошедшие фрейбуржцы атаковали арьергардную баталию бернцев, которая обратилась в бегство, после чего занялись грабежом. Одновременно фрейбуржцы атаковали с фронта. Главная баталия бернцев встретила атаку своими стрелками и затем бросилась в яростную контратаку. Колонна в 50 шеренг глубины опрокинула фрейбуржцев.

104

Взгляды Эрлаха на дисциплину видны из следующего: 8 бернцев, вопреки приказа, погнались за лошадью, чтобы захватить ее себе в добычу, и на глазах бернской армии были окружены небольшим отрядом фрейбуржцев. Эрлах воспретил выручать ослушников, которые были убиты фрейбуржцами. «Это — злодеи, нарушившие данную мне присягу. Им добыча важнее, чем честь Берна».

Тем временем авангардная баталия также перешла в атаку, но была окружена и остановлена рыцарями. Авангардная баталия находилась в трудном положении, так как, хотя она ощетинилась во все стороны пиками, но была бессильна против фрейбуржских стрелков; но баталия главных сил, покончив с находившимися против нее, повернула и, ударив в тыл рыцарям, обратила их в бегство.

В сражении под Земпахом (1386 г.) австрийский герцог Леопольд сам спешился с рыцарями, чтобы атаковать на трудной местности двигавшуюся ему на встречу швейцарскую колонну. И пока он напрягал свои усилия и уже был готов торжествовать победу над авангардной баталией, которую он принял за всю швейцарскую армию, баталия главных сил, скрытно перестроившись из походной колонны, бросилась вперед и перебила все спешенное рыцарство.

Бургундская война. В последней четверти XV века швейцарский союз столкнулся с могущественнейшим и располагавшим наилучшей средневековой армией феодалом — бургундским герцогом Карлом Смелым. Война была наступательной со стороны Швейцарии. Последняя, вследствие своего федеративного устройства, неспособна была к последовательной завоевательной политике, так как в завоевании на западе были заинтересованы только западные кантоны (Берн), а восточные тянули на восток, южные — на юг. Всякая победа приносила территориальные приобретения только одному из членов союза, почему другие относились к такому успеху весьма холодно. Если Швейцария перешла к наступательной политике, против Карла Смелого, то в значительной степени потому, что могущество Бургундского герцога, объединившего под своей властью Бургундию, Лотарингию, Нидерланды и часть Эльзаса, стояло поперек дороги объединителю Франции, Людовику XI. Главным образом, благодаря золоту Людовика XI, подкупившего всех руководителей политики Берна, Берн вступил в борьбу с Карлом Смелым, который перешел в контрнаступление, и швейцарскому союзу пришлось поддерживать Берн. На поле сражения под Муртеном (1476 г,) встретилась Бургундская армия — 20 000 человек, в том числе 1600 копий (1 рыцарь, 3 арбалетчика, 3 с огнестрельным, оружием, 3 пикинера), и швейцарская из 28 000 человек в 3 баталиях. Несмотря на все усилия Карла Смелого создать дисциплину в своей армии и сделать ее удобоуправляемой, преимущество в управлении явно находилось на стороне швейцарцев. Большие баталии швейцарцев легко восторжествовали над разрозненными усилиями отдельных кучек бургундцев. Громадное преимущество бургундцев в артиллерии и огнестрельном оружии — роскошь, которую мог позволить себе лишь Карл Смелый, один из богатейших государей XV века (благодаря Нидерландам) — не сыграло решающей роли. Невозможность усилиями отдельных бойцов остановить неудержимый натиск десятка тысяч людей большой швейцарской баталии, сплоченных в одну тактическую единицу, делала сопротивление феодальной армии безнадежным; все столкновения бургундцев с швейцарцами (Херикур, Грансон, Муртен, Нанси) отличались паникой, возникавшей у бургундцев, когда на них обрушивалась яростная атака швейцарцев, после чего начиналось их избиение и бегство. Сплоченный в тактическую единицу рядовой, плохо обученный боец оказался сильнее индивидуального, квалифицированного, тренированного с детских лет средневекового воина. Муртен сделал эту истину очевидной для всех, и в течение двух последующих десятилетий средневековый строй вооруженных сил на западе Европы отпал; повсюду отмечается стремление создать пехотные части, образовать армию из тактических единиц, а не из распыленных людей. Копье — это типично средневековое соединение всех родов оружия в рыцарскую свиту, отпало. Возможность использовать для боя, посредством сплочения в тактические единицы крепких физически, но не квалифицированных бойцов открыла для новой истории, переход к которой в военном отношении образует Муртен, возможность формирования массовых армий в десятки тысяч человек, возможность, которой не имело средневековье; в средневековом анархическом сражении массы не могли играть никакой роли; только высоко подготовленные бойцы, при отсутствии тактической организации, могли приниматься на учет.