Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи
Шрифт:
После распоряжения императора большинству евреев не продлили паспорта и выслали из столицы. В Петербурге могли жить лишь еврейские солдаты‚ придворная акушерка Эстер из Вильно и семьи трех зубных врачей‚ состоявших на государственной службе‚ один из которых лечил императора. Запретили даже резнику приехать в Петербург‚ чтобы это «не послужило бы укреплению евреев в столице», а пойманных с просроченными паспортами император приказал сдать в арестантские роты. Об этом оповестили евреев черты оседлости‚ чтобы не отговаривались потом незнанием и «не могли прокрадываться в столицы и этим навлекать на местные власти огорчительное негодование Его Императорского Величества».
Из
При Александре I жили в Киеве около полутора тысяч евреев; у них был молитвенный дом на Подоле и синагога на Печерске. Но в 1827 году‚ уже при Николае I‚ местные власти вновь заявили‚ что присутствие евреев и их молитвенных домов противоречит старинным привилегиям города и не соответствует этому святому месту‚ где покоятся мощи угодников. Очередной генерал-губернатор попросил отсрочить выселение‚ выгодное лишь христианским купцам‚ так как без евреев «многие товары и изделия не только вздорожают‚ но и вовсе невозможно будет их иметь». Однако евреев выселили из Киева‚ синагоги закрыли‚ и через самое малое время отметили: «Город Киев сильно пострадал… После этого выселения в нем упала торговля и промышленность‚ вздорожали предметы потребления».
С 1843 года евреям разрешили приезжать на время в Киев для оживления торговли и ремесел‚ но останавливаться они могли только на двух подворьях‚ чтобы полиции легче было за ними следить. Так образовалось в Киеве еврейское гетто. Некая чиновница Екатерина Григорьева брала эти подворья в аренду у города и извлекала доход‚ сдавая евреям комнаты. К десяти вечера евреи должны были возвращаться туда из города‚ а продовольствие они могли покупать лишь у Григорьевой.
Из акта полицейского осмотра подворья в Киеве: «Все вообще комнаты… в высшей степени неопрятны: на полах грязь, мокрота, сор, стоят полные лохани с нечистотою… В кроватях, на стенах и дверях множество клопов, на потолках и по углам висит паутина с большими пауками…» Кухня находилась «в грязном и отвратительном виде», а на жалобы евреев Григорьева обругала их «подлецами, злодеями и мошенниками» в присутствии полицейских. В 1857 году гетто ликвидировали; через несколько лет после этого евреи жили в специально выделенных кварталах Киева, были у них четыре молитвенных дома.
В конце восемнадцатого века в Москве не было постоянной еврейской общины. Туда приезжали из черты оседлости – временно‚ по делам‚ но некоторые‚ естественно‚ задерживались на более долгий срок и жили в Москве незаконно. Если еврей умирал‚ его единоверцы давали несколько рублей священнику Дорогомиловского кладбища‚ и тот разрешал похоронить покойника за кладбищенским валом. В 1788 году с разрешения генерал-губернатора основали в Москве еврейское кладбище; оно располагалось за Дорогомиловским мостом через Москва-реку, рядом с православным кладбищем.
Постоянная еврейская община в Москве образовалась в конце двадцатых годов девятнадцатого века‚ с появлением еврейских солдат‚ тогда же возникли в Москве и молитвенные дома. В 1826 году купцы пожаловались
В гетто полагалось возвращаться засветло‚ а с вечера до утра ворота запирали и никого не выпускали наружу. Жизнь в тесных комнатах обходилась дорого‚ купцы платили за это впятеро больше‚ чем в других местах. «И что за комнаты! – сообщал постоялец. – Грязь‚ копоть‚ нечистота… Люди содержатся под замком‚ как заморские звери в зверинцах‚ с той только разницей‚ что со зверей за это денег не берут». Глебовское подворье принадлежало казне‚ доходы с него шли на содержание Московской глазной больницы. Чтобы увеличить доход‚ запрещали купленные товары упаковывать на фабриках, – их везли на подворье‚ где упаковщики брали с евреев завышенные цены. Коробки, рогожу и веревки для упаковки разрешали покупать лишь на подворье‚ «и всё это вполовину хуже‚ но зато в четыре раза дороже‚ чем в других местах».
В 1847 году евреи из Белоруссии пожаловались на условия жизни в Глебовском подворье‚ и правительственный ревизор доложил в Петербург: «Угнетения‚ ими претерпеваемые‚ превышают всякое вероятие; обязанные жить там поневоле‚ согнанные туда‚ как на скотный двор‚ они подчиняются не только смотрителю‚ которого называют не иначе‚ как своим барином‚ но даже дворнику и коридорщику». Гетто в Москве‚ тем не менее‚ сохранили‚ чтобы за его счет могла существовать глазная больница: доход с подворья составлял огромную сумму – не менее 30 000 рублей в год. «Почему‚ – удивлялся ревизор‚ – евреи обязаны способствовать поддержанию больницы? Почему содержание этого заведения не падает на армян‚ персиян‚ греков‚ на всех жителей столицы‚ а непременно на одних евреев?»
По стране рассылали циркуляры «о евреях‚ скитающихся по России»‚ и полиция строго следила за вновь приезжавшими. Срок пребывания в Москве был ограничен, задержаться удавалось лишь по справке врача. «И тогда я заболел‚ – вспоминал еврей, оказавшись в Москве. – Явился врач‚ стал кричать: «Врешь! ты здоров!»‚ но‚ пощупав пульс и коснувшись для этого моей ладони‚ он нашел в последней явные болезненные симптомы (деньги) и‚ переменив тон‚ произнес: «Действительно‚ вы нездоровы: дорога изнурила вас‚ вы должны здесь отдохнуть»…»
Однако не всегда это заканчивалось благополучно. Однажды некий еврей решил остановиться в Москве на короткий срок‚ чтобы «написать в честь государя несколько поздравительных стихов». Но его выслали из города и посоветовали излить верноподданнические чувства в черте оседлости.
За тридцать лет правления Николая I увидело свет около шестисот правительственных указов о евреях. Это составило почти половину законов о евреях‚ которые выпустили в Российской империи за всё время ее существования. Вряд ли был другой народ в государстве‚ на который в таком количестве сыпались правительственные постановления и разъяснения‚ поправки к законам и поправки к поправкам.